Безумная кепка Мономаха

Так, попробуем разложить имеющуюся информацию по полочкам. Алексей женится на Алисе. Представляется москвичом, правда, говорит о том, что когда-то проживал в деревеньке с каким-то совершенно не правильным названием — Волкина. У Алексея имелись две родственницы-селянки, исчезнувшие невесть куда после его гибели, и шрам на запястье. Счастье Алисы длилось совсем недолго, муж успел сделать ремонт в квартире — обстоятельный, со сменой полов и крушением стен и погиб в банальном дорожно-транспортном происшествии. Тело сгорело, останки несчастного вдове не показали, да и правильно, незачем травмировать женщину столь ужасающей картиной. После кончины Алексея на Алису посыпались несчастья.

И Алексей ни словом не обмолвился о том, что ранее был женат. Почему? Впрочем, сей факт легко поддается объяснению: многие мужчины, сбросив оковы прежнего брака, не хотят вспоминать о той, что когда-то была любимой и единственной.

Ирина постоянно обитает в Прюкове, Алексей, очевидно, был уверен, что она никогда не встретится с Алисой.

Спустя год после похорон Алиса случайно видит на экране телевизора руку только что погибшего Ведерникова и узнает шрам.

Конечно, можно отмахнуться от ситуации, просто подумать: бедная вдова тоскует по безвременно ушедшему супругу, вот и чудится женщине не пойми что. Но тут выясняется одно странное обстоятельство: сестра Ведерникова Ирина была отдана замуж именно за Алексея Кононова и отправлена в то Прюково.

И что мне теперь со всем этим делать? Алиса-то наняла госпожу Романову, чтобы та выяснила: почему шрам Алексея переехал на руку Ведерникова?

А может, Константин на самом деле — Алексей?

Но какого рожна он устроил спектакль со своей первой смертью? И где тогда настоящий Кононов?

Почему его паспорт оказался у Ведерникова? И если Алексей проживает теперь под личиной Константина, то отчего его жена Ирина молчит?

Ощущая легкое головокружение, я вошла в темную прихожую и стала очень тихо снимать ботинки. В квартире царила сонная тишина, все обитатели мирно почивали в кроватях. Вас, наверное, удивляет, отчего мопсы и иже с ними с радостным лаем не вынеслись к двери? Наши псы ровно в десять расползаются по уютным местам, зарываются в одеяла и пледы, кладут головы на подушки и мирно задают храпака. В это время они забывают о долге собаки и не вздрогнут, даже если в дом ввалится толпа незнакомых людей. Наша стая пребывает в уверенности, что хозяевам следует служить днем, лаять на звонок необходимо лишь в светлое время суток, а после захода солнца трудовые будни завершаются, пора на боковую.

Стараясь не шуметь, я кралась мимо закрытых дверей и тут увидела, что из спальни Кирюши пробивается узкий луч света. В душе моментально поднял голову педагог. Ну не безобразие ли! Мальчик что, не видит, который час? Сидит до сих пор у компьютера, а завтра не сумеет встать к первому уроку! Я начну тормошить ребенка, а Кирик примется стонать и жаловаться. Тот, кто ежедневно поднимает в школу отпрыска, очень хорошо сейчас меня бы понял. Ну, Кирюша, погоди!

Я дернула ручку, дверь беззвучно распахнулась.

Кирюша лежал на кровати, лицом к стене, компьютер был выключен, свет исходил от небольшой настольной лампы.

Я покачала головой и пошла к ней. И тут мое ухо уловило тихое шмурыгание.

— Кирюша, ты не спишь?

Тишина.

— Не притворяйся.

Нет ответа.

— Опять до глубокой ночи лазил по Интернету! — возмущенно воскликнула я. — Завтра же вынесу отсюда компьютер!

— Ну и пожалуйста, — дрожащим голосом ответил Кирик, — он мне теперь совсем не нужен.

Лежащая на коврике у его постели Рейчел шумно вздохнула, а Кирюша продолжил:

— Сам его вышвырну! Хватит!

В голосе мальчика звучало настоящее отчаяние, я испугалась и потребовала:

— Немедленно рассказывай, что произошло.

Кирюша сел в кровати, вытер лицо пододеяльником и грустно сообщил:

— Тебе не понять.

— Все же попробуй объяснить.

— Зряшное дело, — вздохнул Кирик. — Ты способна объяснить Рейчел, что такое алгебра?

Я окинула взглядом мирно сопящую стаффиху и вдруг ощутила укол. Что-то было не так, собака выглядела не совсем обычно. Хотя вроде все в порядке, спит, как водится, на спине, раскинув в разные стороны лапы…

— Думаю, что не сумею приобщить Рейчуху к вычислениям, — согласилась я, — безнадежное дело.

— Вот и ты ничего не поймешь! — подытожил Кирик.

Не хочу сказать, что меня обидело сравнение с Рейчел, думаю, на поле алгебры мы с ней одинаково тупы, я и таблицу-то умножения с трудом запомнила. Но Кирюша зря считает всех вокруг полными идиотами.

— Поругался с Лизой? — предположила я. — Она не желает с тобой иметь дела?

Кирик фыркнул.

— Лампудель, кабы Лизка вообще исчезла, я б плакать не стал. Дело совсем в другом.

— Опять меня вызывают к директору?

— Эка ерунда! Не в первый же раз. И потом, это ж тебе к нему идти, а не мне, чего расстраиваться? — резонно парировал Кирюшка.

— А, знаю. Тебе Дима снова наподдавал во дворе!

Кирик завернулся в одеяло.

— Боже, Лампа, ты вспоминаешь о каких-то детских неурядицах, а у меня страшная проблема.

Я плюхнулась на край его постели.

— Говори.

— Да незачем.

— Решим ситуацию вместе.