Безумная одержимость (ЛП)

— Сто процентов. Знаю, что это может стать шоком и все такое, учитывая, насколько мы были осторожны...

Он обхватил мое лицо ладонью, проведя большим пальцем по моей щеке.

— Moya zvezdochka. (прим.пер: Моя звездочка)

Я почувствовала силу его облегчения в том, как его рука слегка задрожала, и это заставило мое горло сжаться. Я вдруг поняла, что это единственный мужчина, с которым я хотела сделать это. Счастье отскакивало от стенок моей груди, оставляя ощущение сырости.

Он вытер слезу с моей щеки.

— Ты счастлива?

Я кивнула.

— Очень счастлива.

— Хорошо.

Его голос был хриплым.

Он обнял меня за талию и притянул ближе, пока я не почувствовала его учащенное сердцебиение. Он прижался своим лбом к моему, окутывая меня своим теплом и пьянящим, знакомым запахом: сандалового дерева и денег.

— Ты же не думаешь, что я здесь только потому, что беременна?

— Мне все равно, почему. Просто, что ты здесь, со мной.

— Это звучит как нездоровый образ мышления.

На его губах появилась полуулыбка.

— Ты даже не представляешь.

Я встала на цыпочки и поцеловала его. Жар разлился в моей груди, впитываясь в кровь. Он обнял мое лицо и поцеловал в ответ. Мягко и медленно, но достаточно глубоко, он коснулся моего сердца.

Я вздохнула напротив его губ.

— Скажи мне снова, что ты любишь меня.

— Я люблю тебя, malyshka. (прим.пер: Малышка)

— Я тоже люблю тебя, ты ведь это знаешь?

Он замер, а затем в его груди раздался грубый звук. Он поднял меня так, что мои глаза оказались на одном уровне с его, коснулся губами моих и сказал глубоким, почти извиняющимся хрипом:

— Я никогда тебя не отпущу.

Я не знала, как дошла до этой точки. Как пройдут следующие несколько лет, не говоря уже о днях. Или проблемы, с которыми мы можем столкнуться. Но одно можно было сказать наверняка. Когда я шла по улице с пакетом хлеба и запасом витаминов, держа за руку одного из самых морально сомнительных людей в городе...

Я знала, что люблю его.

Эпилог

Один год спустя

Кристиан

Тук, тук, тук.

Тиканье часов и сильное любопытство заполнили тишину, когда Саша Тейлор наблюдала за движением моего пальца на подлокотнике.

— Не думала, что снова увижу тебя в своем кабинете.

— Почему?

— Люди обращаются к психотерапевту — к которому я, кстати, не отношусь — за советом или чтобы поговорить о себе и своих проблемах. Тебе это не нравится.

Мой взгляд упал на американский четвертак, который я перекатывал между большим и указательным пальцами.

— Ты веришь в судьбу, Саша?

— Да.

— Почему?

Она склонила голову набок.

— Я не религиозный человек, но и не настолько наивна, чтобы верить, что все можно объяснить без какого-либо сверхъестественного вмешательства.

— Я всегда думал, что если верю в судьбу, то не могу верить в выбор.

Мой голос звучал задумчиво, когда я повернул четвертак, чтобы на него упал солнечный луч. 1955 год, и серебро было тусклым и мутным. Двадцать девять лет назад, когда я украл его из чьего-то кармана, он светился оптимизмом. Это сияние привело меня сюда, в Соединенные Штаты, к жене и дочери.

Взгляд Саши погладил монету в моей руке, а затем скользнул к кольцу на моем пальце.

— Сколько ты уже женат?

— Целый год.

Точнее, триста восемьдесят пять дней. Я снова сделал предложение Джианне с кольцом, на одном колене и даже хорошим ужином. Она не хотела еще одной свадьбы, поэтому мы поженились в здании суда. У меня на ребрах рядом с Андромедой была вытатуирована дата.

— А ваша дочь? Кэтрин, так ведь?

Улыбка тронула мои губы.

— Мы зовем ее Кэт. Ей уже пять месяцев.

Если быть точным, сто сорок восемь дней.

— И каково это приспосабливаться к новорожденному?

— У Кэт колики — она плохо спит.

Как и я. Когда она просыпалась по несколько раз за ночь, я вставал вместе с ней, иногда кормил ее бутылочкой, которую Джианна заранее наполнила, и держал ее, пока она снова не засыпала. Сначала Джианна настаивала, что она все сделает, но я быстро покончил с этим.

— Она похожа на мою жену.

Это единственное, что мне нужно было увидеть, чтобы понять, что она моя.

Моя грудь наполнилась, думая о них. Я проверял, когда они вне дома. Знал, где они находятся каждую минуту дня. Моя мимолетная совесть говорила, что это морально сомнительно, но мы все совершали отрывочное дерьмо, просто чтобы получить немного покоя.

— Как она приспосабливается к малышу?

Вчера, приехав домой, я застал Джианну, которая учила внимательную Кэт готовить карбонару. Она была более заботливой и преданной матерью, чем я когда-либо видел. Она читала книгу за книгой о том, как ухаживать за Кэт во время беременности. Теперь она читала какой-то смехотворно оптимистический роман о том, как стать лучшим родителем, каким только можно.

Больше всего на свете мне нравилось смотреть на них вместе.

Я их не заслуживал.

Но, в конце концов, это спорный вопрос — как однажды сказала Саша.

— Эта монета что-то значит для тебя?