Безумная парочка

– Хорошо, – тихо ответила я.

Какая-то женщина заняла место Кончи в гробу и стала ждать любовника.

Харри присоединился к троице, образовавшей клубок из голов, рук и ног.

63

Оргии, в которых участвовали мы с Харри, а также наши другие, менее дерзкие, сексуальные эскапады, лишь ещё больше сблизили нас. Возможно, это объяснялось тем, что теперь мы могли откровеннее делиться друг с другом нашими разнообразными сексуальными желаниями, честнее принимать нашу необычную любовь, которая, я уверена, показалась бы посторонним извращенной, порочной, противоестественной.

Мы же не считали её таковой, как ни трудно это представить.

Мы с Харри любили друг друга, принадлежали и верили друг другу, нуждались друг в друге, не могли представить свое существование друг без друга. Мы были друзьями, любовниками, братом и сестрой, а в некотором смысле – мужем и женой. Я знала, что если с Харри что-нибудь случится, у меня пропадет желание жить. Он говорил, что относится ко мне так же, что не представляет свою жизнь без меня.

– Никто в мире не заменит мне тебя, – сказал как-то Харри.

– А мне – тебя, – ответила я.

Мы обрели близость (во всех значениях этого слова), которую большинство людей ищет на протяжении всей жизни. Я уверена, что в глубине души каждого из нас таится желание соединиться с другим человеком, но многим ли удается хотя бы приблизиться к этой невыразимо драгоценной цели? Может быть, поэтому в мире столько песен о любви, о стремлении отыскать единственного человека, с которым можно не играть, а быть самим собой. Нам с Харри это удалось.

Никто другой, ни один мужчина и ни одна женщина, сколь угодно привлекательные, умные, нежные, чувствительные и обаятельные, не смогли бы заменить нам друг друга. Потому что только мы делили общие воспоминания о далеком прошлом, воспоминания, хранившиеся в глубине наших душ и делавшие нас единым целым.

Наше детство, наши браки, наши убийства, наши путешествия (Париж, Нью-Йорк, Сент-Мориц, Лондон, Испания), наша страсть друг к другу… эти тайны были выгравированы на наших сердцах. Они были глубоко личными, не предназначались для продажи. Мы держались за них с цепкостью всех любовников, которые вечно боятся испытать боль утраты. Однако мы боялись лишь одной утраты (не считая, конечно, смерти): только закон мог настичь нас, лишить свободы, друг друга.

Когда я поделилась с Харри моими опасениями насчет того, что Джинна отправилась в Пилгрим-Лейк, чтобы покопаться в нашем прошлом, он спросил, почему я не остановила падчерицу.

– Я не могла это сделать, – сказала я. – Во-первых, я не знала точно, что она полетела именно туда. Я только догадывалась об этом. Она удрала с Маунт-стрит, когда ни меня, ни миссис Кук не было дома. Но даже если бы я точно знала её планы, что бы я могла сделать? Позвонить в полицию? Что бы я им сказала? Что моя падчерица отправилась в Америку? Это не преступление.

– Ты могла заявить об её исчезновении. Могла сказать, что, по-твоему, ей угрожает опасность.

– Какую пользу это принесло бы? Если, конечно, на самом деле ей ничего не угрожает.

– Пожалуй, ты права, – признал Харри. – В любом случае ты ведь сказала, что она уже вернулась в Лондон?

– Да, я получила письмо от миссис Кук. Джинна уже дома и ходит в университет. Почта идет сюда целую вечность. Рене пересылает письма не слишком быстро. К тому же в последнее время она часто уезжает отдыхать.

– Джинна сказала миссис Кук, где она была?

– Якобы в Швейцарии. Она заявила, что соскучилась по старым подругам и отправилась в Гстаад. Поддалась внезапному порыву.

Харри пристально посмотрел на меня. Перестав безудержно хлестать «перно», он снова стал очень красивым.

– Но ты ей не веришь? – спросил он.

– Нет. Если бы у Джинны были такие планы, она бы поведала о них мне или миссис Кук. Оставила бы нам записку.

Вечер только начинался, мы сидели перед камином, потягивая херес и грея ноги. Мы оба приходили в себя после неистовых свиданий с нашими нынешними любовниками. Мы получали удовольствие, проводя вечер наедине. Или получали бы его, если бы не наша связанная с Джинной тревога.

– Миссис Кук пишет, что Джинна требует сообщить ей мой парижский адрес, – сказала я. – Почему? Почему Джинна внезапно захотела найти меня? Не потому же, что она соскучилась по мне. Она меня ненавидит. Значит, тут что-то другое.

– Если Джинна требует у миссис Кук твой парижский адрес, значит, она уверена, что ты действительно в Париже. Это успокаивает, верно?

– Пожалуй, да.

– Что миссис Кук сказала Джинне относительно твоего парижского адреса?

– Она сообщила ей ту ложную информацию, которую я дала нашей домработнице. Примерно через месяц после моего отъезда из Лондона я написала миссис Кук. Сказала ей, что я покинула «Ритц» и остановилась у подруги, у которой нет телефона. Предложила ей писать мне на адрес парижского офиса "Америкен Экспресс", поскольку я могу сменить место проживания.

– Тогда Джинне не за что зацепиться. Она не сможет тебя разыскать.

– Если только "Америкен Экспресс" не даст ей мой адрес в Аликанте.

– Вряд ли они так поступят, – сказал Харри. – Это считается неэтичным.