Безумная парочка

Полетт не услышала ответ Роуз. Она посмотрела в зеркало на леопардовую шубку и спросила себя, не следует ли перешить её к зиме. Но какой фасон выбрать? Тут было о чем подумать. Она решила посоветоваться со специалистами из «Ревиллона». Она мысленно посмеялась над собой, потому что обладала чувством юмора. Половина мира летит в пропасть, американцы оправляют обезьянок на Луну, беспорядки в Алжире усиливаются, королева Елизавета не разрешает своей сестре выйти замуж за человека простого происхождения.

А меня, подумала Полетт, беспокоит один вопрос – стоит ли перешивать леопардовую шубку!

Миссис Николсон щедро окропила себя духами «Жоли мадам» и решила, что, принимая во внимание все обстоятельства, она может считать себя чертовски везучей женщиной.

18

В девять тридцать вечера Харри зашел в шикарный цветочный магазин на Елисейских полях и попросил две дюжины желтых роз на длинных стеблях. Он провел предыдущую ночь с Алексис в mueble, занимаясь любовью и отрабатывая провинциальный акцент – Харри учился говорить, словно выходец из какого-то французского захолустья.

– Тебя определенно нельзя принять за парижанина, – сказала Алексис, но и за американца тоже. Особенно если ты попрактикуешься в произношении.

Продавщицы из «Ле Флер Мажестюоз» посмотрели на бедно одетого молодого человека и явно удивились тому, что парень в столь убогом костюме может позволить себе нечто более дорогое, нежели пучок несвежих фиалок.

– Это для моей матушки, которая лежит в больнице, – объяснил он. Доктора говорят, что надежды нет.

– Mes regrets, Monsieur, mes regrets profonds.[35]

– Merci, Madame.[36]

Когда девушка отправилась за розами, Харри пришло в голову, что сейчас, когда он был в черной «водолазке», черных хлопчатобумажных брюках (тайком позаимствованных у Эдуардо, приятеля Евы), кепке, темных очках и потрепанном плаще с блошиного рынка, даже родная мать не узнала бы его. Он расплатился за цветы монетами, а не купюрами, словно заранее копил гроши для такого печального случая. Потом поправил солнцезащитные очки, чтобы продавщица не увидела его якобы заплаканных глаз, и тихим голосом поблагодарил её за сочувствие.

– Pauvre jeune homme,[37] – пробормотала она, когда Харри зашуршал о пол подошвами стоптанных башмаков, снятых ранее со спавшего на набережной Сены клошара.

Моросил мелкий дождь, воздух был сырым, неприятным. Продавщица тщательно завернула розы, чтобы защитить их от непогоды, и Харри решил прогуляться по Елисейским полям до квартиры Николсона. Алексис подробнейшим образом описала здание на авеню Фош и планировку апартаментов. Однажды она провела там ночь, когда Полетт, Джинна и няня навещали живущих на юге Франции родителей миссис Николсон.

– В подъезде установлена большая дубовая дверь, – сказала Алексис. Ты нажмешь расположенную слева кнопку звонка, и консьержка впустит тебя.

– Даже не зная, кто я такой?

– Да, потому что её квартира с маленьким двориком находится справа. Она откроет окно и увидит тебя. Эта старуха весьма ленива. Тебе достаточно сказать, что ты принес цветы для миссис Николсон. Позаботься о том, чтобы она их увидела. Поэтому желтые бутоны подойдут вечером лучше красных. Они более заметны.

– И что дальше?

– Она позвонит в квартиру Николсонов и тем самым сообщит, что к ним кто-то поднимается. Там нет домофона, и она не сможет поговорить с Полетт. Для консьержки ты – доставщик цветов. Эти розы на длинных стеблях произведут на неё впечатление, поверь мне. Особенно если ты скажешь, что они от мистера Николсона. Ей и в голову не придет остановить тебя.

– О'кей, это звучит достаточно разумно. Но зачем Полетт впускать меня? Скорее всего она возьмет цветы у двери, возможно, даст мне чаевые и пожелает доброй ночи, верно?

Алексис усмехнулась.

– Придумай что-нибудь сам, мой дорогой братец. Если ты отправишься туда около десяти часов вечера, они уже давно закончат ужинать, ребенок будет спать, и я предвижу только одно осложнение – Роуз, няня, может ещё бодрствовать. Но, как я уже сказала, её спальня находится в противоположном конце квартиры.

– Консьержка позвонит Николсонам. Где находится звонок?

– В прихожей.

– Значит, Роуз не сможет услышать его?

– Возможно что угодно. Но если ты появишься там слишком поздно, когда Роуз наверняка будет спать, консьержка насторожится. Роуз – это опасность, с которой тебе придется смириться.

– Похоже, я подвергаю себя большой опасности по причинам, которые даже мне остаются непонятными.

Алексис привлекла его к себе и обхватила своими руками.

– Конечно, они тебе известны. Мы станем летними людьми, помнишь?

– Это кажется необычным способом достижения нашей цели, – сказал Харри, и они снова предались любви в комнате Марии Антуанетты в «Доме Франсуазы»…