Безумная парочка

– Он вовсе не беден, но я имею в виду его.

Алексис нервно покусывала губы, что она делала крайне редко. Она не могла не заметить вульгарную демонстрацию со стороны Джинны её интереса к Харри Маринго, и это явно обеспокоило женщину. Она, как и Иэн, несомненно понимала, что Джинна изменила свое отношение к клубу «Принц-регент» исключительно в надежде снова увидеть Маринго. Возможно, Алексис заботилась о благополучии Джинны больше, чем он считал, подумал Иэн, взяв под руки двух самых любимых и непонятных ему женщин.

– J'adore St. Moritz, – пропела Джинна. – Comme elle est belle![52]

26

Когда мы вернулись в «Энгадин», я едва владела собой.

Иэн находился в таком же состоянии, но по другой причине. Он завелся из-за моего предложения заняться любовью, в то время как я сердилась, была разъяренной, ненавидела Джинну за её флирт с Харри в «Чеза Веглия».

Меньше всего на свете я предвидела, что Джинне понравится мой брат и что она устроит такой спектакль, демонстрируя нам всем свое увлечение. Именно из-за этого я заставила Иэна уйти из ресторана: я не могла выносить поведение Джинны. То, что Харри притворялся игнорирующим её беззастенчивое внимание, не обмануло меня даже на секунду. Точно так же я не принимала всерьез нежное обращение брата с его подурневшей женой. Он умел убедительно играть, и поэтому я испытывала сейчас страх. Что, если Харри на самом деле нашел Джинну сексуально привлекательной, несмотря на его показное безразличие?

Я представила Харри, ласкающего в постели её упругое восемнадцатилетнее тело, и мне стало дурно от ревности. Вряд ли Джинна была девственницей, её умные карие глаза говорили об опыте. В таком возрасте она должна трепетно реагировать на ласки искушенного мужчины, а Харри, несомненно, обладал большим опытом общения с женщинами. Он принялся бы экспериментировать с Джинной, испробовал бы все, чтобы найти нужный подход, и довел бы её до экстаза. Я почти слышала стоны и крики падчерицы – похожие на те, которые мне скоро предстояло издавать самой.

Удивлены? Почему?

Сексуальные пристрастия Иэна иногда казались мне привлекательными. Правда, не всегда – для этого я должна находиться в определенном настроении, быть рассерженной на кого-то. Мысли о Харри и Джинне стремительно трансформировали мою злость в неистовое желание. Когда речь идет о любви, для меня важен объект. Только с Харри я способна быть нежной и, что важнее, более чувственной, чем с любым другим мужчиной.

С Иэном я становлюсь другой, превращаюсь в животное, почти лишенное всего человеческого. Опускаюсь ужасно низко. Иэн может обладать моим телом, но мое сердце принадлежит Харри. Даже сейчас, снимая лыжный костюм и аккуратно вешая его в шкаф, я готовилась к нашему странному, безличному сексу. Иэн тоже готовился… к тому, чтобы я помучила его отказом воспользоваться ремнями, хлыстами, наручниками из нашей сумки «Гуччи» – во всяком случае, пока он не удовлетворит меня полностью. Потом он будет умолять. Отлично. Я получаю удовольствие, видя, как он превращается в жалкую карикатуру на мужчину, это доставляет мне наслаждение, мне нравится смеяться над ним. Он так часто унижал меня в прошлом разными способами, что мои желания стали извращенными, я замечаю эту метаморфозу со страхом, радостью и сожалением. Я думаю, что в детстве могла быть скромной, доброй, идеалистичной девочкой, но мать вылечила меня от всего этого своей подлой жестокостью. И теперь я стала такой же жестокой, какой была она, хотя меньше всего хотела копировать её.

– Две украшенные блестками рождественские елки с хрустальными сосульками, – сказал Иэн, медленно раздеваясь. – Одна в гостиной, другая здесь. «Энгадин» позаботился обо всем, верно, дорогая?

– Их, должно быть, поставила горничная, пока мы были в «Чеза Веглия».

– Это трогательно, – добавил Иэн, снимая штаны. – Какая забота.

Проявлением заботы (за пятьсот долларов в сутки) был также второй камин, установленный в нашей чиппендейловской золотисто-мраморной спальне. Две рождественские елки, два камина, высокие конусообразные свечи по обеим сторонам огромной, манящей кровати. Я не сразу поняла, что камины были электрическими, пожаробезопасными, практичными. Да, «Энгадин» определенно думает обо всем.

– Швейцарцы – самые предупредительные люди на свете, – сказала я. И, вероятно, самые изобретательные. Благодаря своим комфортным отелям они создали богатую, процветающую страну.

Иэн пробормотал что-то о низких процентных ставках в Швейцарии и затем спросил:

– Ты получаешь удовольствие от Рождества, дорогая? Ты ведь знаешь, что мы приехали сюда за этим. Чтобы пожить в свое удовольствие.

Я подумала о Харри.

– Я чувствую себя превосходно.

Мы уже оба полностью разделись. Я была одного роста с Иэном, но Харри был выше меня. Что он делает в эту минуту? Пробирается в комнату маленькой Джинны? Я усомнилась в том, что он решится на такой рискованный и глупый поступок. Небо за окном было пурпурным, вдали светились огоньки вилл, внизу темнело замерзшее озеро, готовясь засверкать в лунном свете.