Безумная погоня

Ее сердце перевернулось. Она едва не забыла о своей обязанности!

Беата снова начала его целовать, но вовремя опомнилась и опустила руку вниз, чтобы заключить в нее главный предмет своего вожделения. Он был гораздо длиннее, чем у Билли Ласлетта, и гораздо… крепче, чем у Сандхерста.

На секунду она замерла. Что, если ничего не получится? С Билли ей было так трудно, что даже не хотелось вспоминать о том свидании. Она невероятно обрадовалась, когда он перестал пыхтеть на ней и убрался.

Стивен смотрел на нее с улыбкой и, казалось, догадывался, о чем она думает. Он сделал движение вперед, убирая с дороги ее колено. Беата ничего не могла с собой поделать и опять выгнулась ему навстречу, но он только дразнил ее, то приближая к ней свою могучую плоть, то тут же отодвигая ее.

Может, она и не научилась многому, но хорошо усвоила одно — то, о чем просил ее Билли Ласлетт… Она убрала руки с его шеи и пощекотала пальцами плоские соски. Стивен вздрогнул и дернулся вперед, позволив ей ощутить волшебную твердость.

Она улыбнулась ему такой же озорной ленивой улыбкой, какой чуть раньше одарил ее он, потом подалась вперед. Тогда он, застонав, вошел в нее. Прилив ощущений был столь сильным, что Беата напряглась и вцепилась руками в его плечи.

— Все в порядке, дорогая? — неожиданно поинтересовался Стивен.

Она кивнула, стискивая пальцы с такой силой, что на его плечах остались десять маленьких синяков.

Стивен снова сделал движение вперед, и она вскрикнула, боясь потерять равновесие.

— В чем дело? — спросил он хрипло.

— Не останавливайся!

Стивен тут же удвоил усилия, прислушиваясь к ее стонам, разносившимся над лужайкой.

Некоторое время спустя он поднялся на колени и обнял ладонями ее стройные бедра. Ахнув, она сказала «Нет!», и тогда он показал ей, как, приподняв бедра, получить еще более приятные ощущения.

— Ты… — Беата тяжело дышала. — Ты… ты можешь продержаться чуточку дольше?

Он улыбнулся дьявольской улыбкой:

— Это у меня получается даже лучше, чем игра в бильярд.

Кожа Беаты блестела от пота в солнечном свете. Еще немного — и она сольется с ним в одном порыве наслаждения. В этот момент Стивен понял, что она не испытывала со своими прежними любовниками настоящего женского удовольствия, а значит, была девушкой во всех смыслах этого слова.

Его обожгло острым приступом радости, а горло сжалось от избытка эмоций. Переборов себя, он сосредоточился на желании показать любимой, что она ровным счетом ничего не знает о занятии любовью. Он не уставал любоваться плавными контурами ее тела, восхищенно прислушиваться к ее стонам и вздохам, наслаждаться видом зажмуренных глаз, словно она направлялась навстречу чему-то невидимому. К несчастью, его голые ягодицы, никогда не видавшие английского лета, поджаривались на солнце и уже саднили, к тому же он успел заметить, что проклятый козел стащил платье Беаты и перебрался на другой конец выгона, волоча по траве ярды белого кружева и на ходу перемалывая его.

В следующий миг Стивен решительным броском вошел в ее лоно, и она закричала так, что ее крик спиралью вонзился в яркое небо.

На секунду он замер, потом наклонил голову и обрушился на ее рот в поцелуе.

— Я люблю тебя! — выкрикнул он хрипло. — Люблю, моя Беата!

Она выгнулась ему навстречу и словно пропала в призме солнечного света, окатившего ее с ног до головы. Затем прильнула к его груди, теперь уже точно зная, в чем состоит разница между ухаживанием и обольщением.

Глава 34 ТВОЯ ДО РАССВЕТА

— Скажи наконец в чем дело?

— Эсме была еще бледнее, чем в последний раз, когда он ее видел; ее лицо осунулось и даже как-то ссохлось, на щеках блестели следы слез.

Надеюсь с Уильямом, все в порядке? — Себастьян присел на край кровати и внимательно взглянул на ребенка. Уильям выглядел таким же луноликим, как и на прошлой неделе, на его щечках лежали тени длинных ресниц, и он чуть-чуть похрапывал.

— Он простудился, — произнесла Эсме сдавленным голосом.

По ее виду Себастьян понял, что она долго плакала. Он положил руку на плечо Эсме и еще раз посмотрел на мальчика.

Его розовые губки приоткрылись, испуская тихий хрип.

— Вот! Слышишь? — насторожилась Эсме.

— По-моему, он просто храпит, — спокойно произнес Себастьян. — А Майлз храпел?

— Нет-нет, это не храп. Может, у него воспаление легких? — Слезы Эсме потоком заструились по лицу. — Я так и знала, что это случится!

Уильям с трудом шевелился — он едва мог двигаться, так как был завернут в огромное количество одеял.

— Думаю, у него жар, — продолжала «Эсме с отчаянием. — Я постоянно проверяю его лоб, и он кажется мне в один момент чересчур горячим, в другой — чересчур холодным. Что ты об этом думаешь, Себастьян?

— Я едва ли гожусь в советчики. — Себастьян осторожно потрогал лоб малыша. — Ты уверена, что его следует кутать? Здесь и так довольно жарко.

— Ничуть не жарко, — возразила Эсме, еще усерднее подтыкая вокруг младенца одеяльца.

— Почему бы тебе не спросить няню?

— Я отправила ее спать — она слишком стара, чтобы бодрствовать по ночам.

— Может, тогда ты спросишь кормилицу? Кто-то же должен оказывать тебе помощь ночью.