Безумная практика

Когда я вошел в приемную, Галочка, секретарша шефа, оказала мне честь, оторвавшись от трех важных занятий, которые она выполняла со способностями Юлия Цезаря: болтовни по телефону, полирования ногтей и просмотра изображений разноцветных пузырьков и флакончиков загадочного назначения на глянцевых страницах какого-то рекламного каталога. Судя по дымящейся чашке и остаткам пирожного, список дел можно было увеличить еще на две позиции. Заметив меня, она положила трубку, пообещав кому-то через минутку перезвонить, аккуратно положила пилку на стол, поправила светлые локоны, махнула тюбиком помады по губам, посмотрела в маленькое зеркало, вытянув губы, словно для поцелуя, и наконец повернула голову ко мне, захлопав длинными ресницами, что, готов поклясться, вызвало легкий бриз. Затем в мой адрес последовала предельно соблазняющая улыбка. Если бы я не знал о том, что таким образом она встречает каждого посетителя мужского пола, я бы решил, что наша длинноногая куколка Галочка готова отдаться прямо на своем рабочем месте, что, к сожалению всей мужской половины офиса, не соответствовало действительности. Но почти все посетители, не знающие особенностей Галочкиного поведения, выходя из кабинета директора, располагающе улыбались и непременно оставляли на ее столе визитки самого вычурного вида с обязательным указанием всех своих регалий. Некоторые, особо доверчивые, уже в дверях посылали воздушный поцелуй, на что Галочка всегда с выражением истинного недоумения на лице пожимала плечами, пополняла стопку визиток еще одним экземпляром и возвращалась к прерванным занятиям.

— Здравствуйте, Галя, — сказал я, подходя к столу. Странно, но, выступая в роли просителя, я ощутил жгучее желание снять и теребить в руках несуществующую шапку. — Евгений Алексеевич у себя?

— А вы по какому вопросу? — не ответила мне Галя, выполняя функции хранителя бесценного покоя начальства.

«По процедурному», — вертелось на языке, хотя я до сих пор не представляю, что кроется в этом ответе, скорее всего, позаимствованном у юмористов. Но вместо этого я горестно вздохнул, как бы намекая на сомнения в удачном исходе дела, и произнес:

— Отпуск иду просить.

При слове «отпуск» Галочка блаженно закатила глаза. Еще бы, для нее слово отпуск ассоциируется с лазурным морем, золотыми песками, да еще небось с неприлично богатым кавалером, исполняющим, как добрый джинн, в течение по крайней мере двух недель каждую ее прихоть. Глядя на ее мечтательный вид, я снова вздохнул — мои возможный отпуск будет протекать не так радужно. Мой вздох оторвал ее от приятных мыслей, и она вернулась в реальность:

— Да зря вы так волнуетесь, Евгений Алексеевич вроде бы в приятном расположении, даст он кам недельку-другую отдохнуть, к тому же лето только начинается, сотрудники на месте, — решила она меня успокоить, неправильно истолковав мое состояние.

Затем вытянула перед собой ладони, полюбовалась на ногти, пошевелила пальцами, присмотрелась к одному из них, наверное выявив какой-нибудь недостаток, стряхнула какую-то пылинку с блузки, но все-таки встала из-за стола и одернула юбку, подол которой находился на максимально возможном расстоянии от пола, тем не менее подтверждающем, что данный предмет является все-таки юбкой, а не поясом. Звонко цокая высокими каблуками, она подошла к двери, ведущей в святая святых — кабинет начальника, изящно прогнулась, обернулась из-за плеча (Господи, где их только этому учат?), заставив мой взгляд оторваться от некоторых особенно выдающихся округлостей ее организма, заговорщически подмигнула и постучала. Шеф, отрицающий возможность общения с секретаршей только по телефону (не могу его в этом винить), что-то ответил. Галочка приоткрыла дверь и заглянула внутрь, чуть наклонившись, чего оказалось достаточно, чтобы мне понадобились все усилия воли, дабы прямо в приемной не наделать каких-нибудь глупостей.

Обменявшись парой фраз с шефом, Галя выпрямилась, прикрыла дверь, обернулась, разрешила мне войти, а сама продефилировала на свое рабочее место. Когда я постучал, то, несмотря на то что за спиной остался упоительно длинный коридор, пришла твердая уверенность, что отступать совершенно некуда. Как там говорила Даша об отказниках? Лучше и не вспоминать и не думать. Итак, вперед к отпуску и продолжению безумств. Не услышав никакой реакции на стук, я немного приоткрыл дверь и почему-то протиснулся в проем, хотя мог открыть ее пошире и просто зашагать по направлению к начальству. Но просьба о месяце отпуска была настолько дерзкой, что, оказавшись в кабинете, я остановился, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Возможно, я слишком уж аккуратно это сделал, так как шеф продолжал пялиться в экран монитора, каждые две-три секунды щелкая мышкой. Иногда увиденное его особо радовало, и он разглядывал изображение по полминуты. Когда он потянулся за сигаретой (наше начальство разрешило себе курить даже в кабинете), то наконец увидел меня и махнул: «Проходи». С сожалением еще раз взглянув на экран, он повернулся ко мне и кивнул, указывая на монитор:

— Как думаешь, где?