Безумная психиатрия

Так что советское руководство в некоторых случаях считало очень удобным использовать возможности психиатрии для бесшумного и внешне гуманно обставленного изъятия с политической арены своих непримиримых оппонентов. Позднее бывало и так, что психиатрия помогала властям уберечь от заслуженного наказания безусловных палачей своего народа.

И все же какие-то законодательные акты о психиатрическом деле «в молодой стране большевиков» должны были действовать. Первым таким актом в СССР, в котором медицина рассматривалась как одна из мер социальной защиты, стал Уголовный кодекс РСФСР, принятый 2-й сессией ВЦИК XII созыва 22 ноября 1926 года.

У коммунистов любая сфера человеческой деятельности, как бы далеко она ни отстояла от политики, именно к политике была намертво привинчена, и это стало физической, но, главное, душевной мукой не только для объявленных «врагами народа», но и для профессионалов, будь то писатель или врач-психиатр.

«Признавая общественно опасным всякое действие или бездействие, направленное против советского строя или нарушающее установленный рабоче-крестьянской властью порядок на переходный к коммунистическому строю период времени», составители УК предусматривали в отношении лиц, совершивших общественно опасные действия, применение мер социальной защиты судебно-исправительного (то есть или расстрел или лагеря), медицинского и медико-педагогического характера.

Кодексом подчеркивалось, что «меры социальной защиты судебно-исправительного характера не могут быть применяемы в отношении лиц, совершивших преступления в состоянии хронической душевной болезни или временного расстройства душевной деятельности или в том болезненном состоянии, если эти лица не могли отдавать себе отчета в своих действиях или руководить ими, а равно и в отношении тех лиц, которые хотя и действовали в состоянии душевного равновесия, но к моменту вынесения приговора заболели душевной болезнью.

К этим лицам могут быть применены лишь меры социальной защиты медицинского характера, коими являются: а) принудительное лечение; б) помещение в лечебное заведение в соединении с изоляцией».

Не правда ли, все лихо и всеобъемлюще заверчено в вышеприведенном постулате наемными или добровольными специалистами — юристами, медиками бывшей царской России. Мудрецам из народа сочинить такое было не под силу.

Смысл сей социальной «мудрости» заключался в том, что гражданам советского государства напоминалось, что им возбраняется антисоветская деятельность равно как в здравом уме, так и в состоянии психического расстройства. И в том и в другом случае смутьянам грозила принудительная изоляция от общества: в лагерях или в психиатрических домах.

Тем не менее сочинители уголовного кодекса не смогли удержаться от соблазна ханжески, чисто по-большевистски, уверить общественность в том, что психически нездоровые антисоветчики при применении к ним медицинских мер социальной защиты ограждаются заботливо от причинения им физического страдания или унижения их человеческого достоинства. У русского народа, наверное, еще многие годы в памяти будет сохраняться образ здоровенных бугаев в белых халатах, запихивающих без обходительных слов в санитарные машины критиков советской власти, согласно уголовному кодексу «тронувшихся умом».

С нарастанием в стране вала политических репрессий в системе Наркомата внутренних дел создается первая тюремная психиатрическая больница — мрачная и позорная страница в истории мировой психиатрии, написанная большевиками. О причине учреждения подобного заведения я уже рассказал.