Безумная роща

Долго длилась война. И хотя Искусство способно обмануть Силу, открыто противостоять Силе оно не способно. Дроу были разбиты и рассеяны. Все их города, во всех Землях – уничтожены. Целое их народа погибло.

Ныне же их остались считанные единицы. Тоска и отчаянье владеют их сердцами. Людей они ненавидят. Ибо дроу не знали той истории, которую я рассказал тебе – истории о том, что стало причиной и поводом их истребления. Ведь прежде они жили во многих мирах, и лишь некоторые из них, самые молодые, общались с людьми. А уничтожены были все, без разбора. И когда паладины и жрецы приходили в их поселения с огнем и мечом, они не могли понять, чем вызвана эта вражда. И людей с тех пор они считают дикими зверьми, охочими до разрушения и насилия.

Сказала Рола:

– Страшна история, которую ты рассказал. Неужели и до сих пор продолжают преследовать их, до полного уничтожения?

Сказал Мъяонель:

– Конечно же, нет. Хватило и истребления Целого их расы. Уже миновало много тысяч лет, как прекращена эта война. Оставшиеся либо сгинули сами, либо влились в другие народы – как, например, это произошло с каджами. Но некоторые еще живы. И теперь, когда стало известно о том, что время богов и время Сущего разделено, я предпринял кое-какие шаги для того, чтобы оживить Целое их народа. К сожалению, эта попытка провалилась. А прежде и заниматься этим было бы бесполезно. Ибо, поступив так, я погубил бы и себя самого, и вновь возбудил бы гнев неба на эту расу.

Сказала Рола:

– Ты говоришь так, будто считаешь себя в ответе перед ними. Почему?

Сказал Мъяонель:

– Меня восхищает их мастерство и волшебное искусство. Я люблю их – а любви не нужна причина. Культура, созданная ими, так же близка мне, как и культура ванов, моего собственного народа.

Сказала Рола:

– Из твоего рассказа видно, что эти дроу – не так уж добры. Что ты говорил о черных чарах, в которых они искусны?

Сказал Мъяонель:

– Разве я сказал, что темные альвы – добры? Я сказал, что люблю их, только и всего.

– Хорошо, – сказала Рола, – мне надо будет подумать над этой историей. Пока у меня нет вопросов. Однако мне хотелось бы продолжить беседу. Ты не против?

Сказал Мъяонель:

– Нет. Спрашивай – я, как смогу, постараюсь удовлетворить твое любопытство.

Сказала Рола:

– Ты сказал: мир существовал прежде, чем произошло то, что называется «сотворением». Как такое может быть?

Сказал Мъяонель:

– Мне сложно объяснить это.

Сказала Рола с насмешкой:

– Неужели философское учение, которому ты следуешь, настолько сложно и противоречиво, что ты не осмеливаешься даже и изложить его?

Сказал Мъяонель:

– То, что я знаю – не философское учение, а память. Однако мне сложно рассказать тебе о том, что я помню, потому что в известном тебе мире вещей я нахожу очень мало из того, с чем можно было бы сравнить состояние мира до его сотворения.

Сказала Рола:

– И все же мне хотелось бы услышать об этом.

Сказал Мъяонель:

– Смею ли я в чем-либо отказать хозяйке дома, где был принят со всей любезностью? Что ж, слушай.

В начале не было мира Сущего. Были тени и дым, и отблески пламени, и пустота, в которой были дыры – а дыры эти были еще меньшим «чем-то», чем сама пустота. Бездна была распахнута, и не имеющие имен смотрели во вне. И Сущее, которого не было, было подобно Пределам, было подобно Хаосу, было подобно глубинам Преисподней. Обитали там, помимо не имеющих имен, еще Древние, Незримые, Грызущие и Тени.

– Что это за существа и какой вид они имели? – Спросила Рола.

– Тени были подобны теням – оттого я и называю их так. Ныне они – обитатели Дна. Древние были подобны жгутам бурого дыма. Незримые не имели ни вида, ни формы, ни каких-либо свойств. Грызущие были подобны болотным огонькам, и еще были подобны светящимся камням, и еще были подобны солнцам, заточенным внутри себя самих. Неверен был их свет, ибо не свет это был, а лишь кажущееся свечение.

– Кто же сотворил Сущее? – Спросила Рола.

– Приближение Элов породило мир сущий.

– Кто такие Элы и откуда они взялись, если не было еще ничего?

– Я не знаю, откуда пришли Элы, – отвечал Мъяонель, – и я не знаю, как правильно называть их: одним существом или многими. Ибо они могли действовать и поодиночке, и как единое целое.

– Я поняла, – сказала Рола, – это было единое, но со множеством разнообразных проявлений.

– Ты не права, – отвечал ей Мъяонель, – ведь нельзя называть реки различными проявлениями моря. Но хотя различны между собой реки, где ты проведешь границу между рекой и морем? Вода в них – едина. Так же были и Элы.