Безумная роща

И вот, однажды вспомнился ему тот старый разговор и роковые слова о том, что он желал бы узнать, как выглядит Сущее, если смотреть на него глазами Повелителя Зеленых Ежиков. И в тот же миг растаяла, как дым, его волшебная цитадель, и очутился чародей на холме, покрытым высокой густой травой, в месте, где небо состояло из семи разорванных слоев, переходящих друг в друга. И он почувствовал, что в этом холме таится некая скрытая Сила, и спустился с него, чтобы рассмотреть холм повнимательнее. И когда он спустился, то увидел, что холм этот огромен. И когда он стал осматривать холм, то земля посыпалась вниз, и закачалась трава, потому что холм шевельнулся. И увидел чародей, что перед ним – огромное, ужасающее существо с желтыми источившимися клыками, со смрадным дыханием, со шкурой болотного цвета и с острыми изумрудными шипами, торчащими из нее в разные стороны. И чародей, немея от ужаса, спросил у существа:

– Кто ты?

– Я – Великий Древний, – ответило существо. – Я вечен. Я тот, кто был всегда и кто всегда будет. Весь мир, известный тебе – не более чем мой сон, и все существующее – только лишь мое сновидение. Впрочем, и ты сам – часть моего сна. Посмотри, сколько праха оставило на мне время. Я спал так долго, что некоторые части моего сна – такие, как ты, например – приобрели определенную назойливость. Впрочем, разрешаю тебе существовать и дальше, ибо мои сны сладки и удивительны, и я намерен снова погрузиться в них.

Промолвив так, существо закрыло глаза и снова предалось своим сновидениям.

Дойдя до этого места, Мъяонель замолчал, а Армрег, выждав некоторое время, спросил его:

– Для чего ты рассказал мне эту притчу? Может быть, ты желал напомнить, что волшебнику следует внимательно следить за всеми словами, которые он произносит, ибо легкомысленные слова могут привести к последствиям, коих он не ожидает? Но я давно уже не ребенок и не нуждаюсь в подобных наставлениях.

Усмехнувшись, спросил Мъяонель Принца Каджей:

– Ты полагаешь это притчей?

Затем он взял его за руку и отвел в некое отдаленное место, где семислойное, семицветное небо рвалось и переходило, переливалось из одной своей части в другую. Там они увидели холм, наросший вокруг необыкновенного существа колоссальных размеров. Спросил Мъяонель:

– Что ты видишь?

– Я вижу чудовище, – ответил Армрег, – и оно кажется мне ужасающим, не смотря на свою внешнюю форму, которая чем-то подобна обыкновенному ежу, только зеленого цвета. Но то, что я вижу за этой оболочкой, заставляет меня содрогаться от ужаса. Я не знаю, с чем можно было бы сравнить это, но оно страшно.

Сказал Мъяонель, удовлетворенно кивнув:

– Я рад, что твое зрение оказалось достаточно развитым для того, что бы воспринять не только форму этого существа, но и глубинную его суть. Когда я сам узнал ту историю, которую я недавно изложил тебе, то решил разыскать это существо. Я осуществил свое желание. Я разбудил его, и мы некоторое время беседовали. Он жаловался на судьбу. Он древнее, чем этот мир, это верно. Может быть, он даже вечен. В прежние времена существ, подобных ему, мой народ называл Грызущими. Это один из последних оставшихся из этого рода, и, может быть, самый последний. По крайне мере, о других мне ничего не известно. Сила же, которая вошла в чародея, не вызвала этого Грызущего к жизни и не создала его, но позволила – или, может быть, следует сказать «вынудила» – проявиться на том плане существования, который доступен нашему восприятию. Так вода обволакивает предмет, который погружен в нее и как бы раздвигается, соприкасаясь с его формой.

Сказал Принц Каджей:

– Но ведь ты сказал, что разбудил его и беседовал с ним – а мир остался цел. Значит, это существо лгало или заблуждалось, утверждая, что все существующее – лишь его сон!

Сказал Мъяонель:

– Но ведь потом-то оно снова заснуло! Откуда я знаю, что было с миром во время нашей беседы? Я лишен предрассудков и готов допустить, что и в самом деле мир перестает существовать, когда эта тварь просыпается. Однако справедливости ради следует заметить, что доподлинно установить истину в данном вопросе невозможно. Либо ты пребываешь в мире, либо беседуешь с разбуженным существом, а третьего не надо, и беседовать и пребывать одновременно – невозможно.

– Что же стало с чародеем, который первым вошел в это место?

– Вскоре он погиб, – пожал плечами Хозяин Безумной Рощи, – ибо не желал принимать вещи такими, какие они есть и изучать свою Силу. Прежде ради смеха ему было занятно представлять, каково это – владеть подобным чудесным волшебством, но когда дошло до дела, подобное занятие показалось ему шутовским занятием, недостойным столь благородного человека, коим он себя считал. Поэтому нет ничего удивительного, что вскоре какой-то другой чародей погубил его в колдовском поединке.

ВРАТА (история двадцать вторая)