Безумнее всяких фанфиков

Мо вдруг пискнула, да так, что все подпрыгнули. Слова Тофера напомнили ей кое о чем важном, что она должна была сделать до отъезда.

– Мо, ты чего? – спросил Джоуи. – Кто-то написал гадость про твой фанфик?

– Нет, я только сейчас поняла, что даже не собрала вещи! – сказала Мо.

– Блин, а я ведь тоже, – охнул Джоуи. – Пора идти, постирать кой-чего. Во сколько встречаемся утром?

– В десять утра ровно, – сказал Тофер. – И не тормозить, а то все расписание сорвется.

– Так точно, капитан. – Джоуи отсалютовал ему. – До утра, ребят!

– Пока, Худа, пока, Дави! – Мо послала им воздушный поцелуй.

Мо и Джоуи исчезли с экранов. Временные пояса Дави и Худы уже потихоньку брали свое, и те начали зевать, как новорожденные щеночки.

– Мне тоже пора, – сказал Дави. – Здесь гадски поздно, и кафе вот-вот закроется.

– А я перед завтраком еще посплю, – сказала Худа. – Удачной вам поездки! Постите побольше фоток – мой контакт в Турции будет мне их присылать!

Зарубежные чудики отключились, и в чате остались только Тофер и Сэм. Обычно так всегда и бывало, и иногда они продолжали болтать почти до рассвета. Против Джоуи и Мо Тофер ничего не имел, но этих часов наедине с Сэм всегда ждал с нетерпением.

– Ну и ночка, – сказала она. – Я так разнервничалась, что вряд ли смогу поспать как следует.

– Ничего, я завтра первый поведу, – сказал Тофер. – Поспишь в машине, если что.

Тофер никогда бы в этом не сознался, но в Сэм он влюбился еще в восьмом классе. Пять лет он упрямо это отрицал и беспрестанно боролся со своими чувствами, как с симптомами простуды – но ничто не способно было излечить его от Сэм. Было в ней что-то такое, чего Тофер больше ни в одной девчонке не видел – нечто очень близкое, отчего разговаривать с ней было легко, а рядом находиться – весело. Он был уверен, что таких, как Сэм, на свете больше нет.

Тофер не раз подозревал, что Сэм отвечает ему взаимностью, но из нее сложно было что-нибудь вытрясти. Они были очень близки, но Сэм не любила раскрывать свои чувства. Возможно, именно это Тоферу и нравилось в ней больше всего – Сэм была загадкой, которую нужно было разгадать.

– Скорей бы поездка, – сказала она. – Но все же и грустно немного, правда? Через пару месяцев мы будем очень далеко друг от друга. Каждый раз я расстраиваюсь, когда об этом думаю.

– Я понимаю, – согласился Тофер. – Но представь себе все это вот как – наша банда не распадается, у нас просто творческий отпуск перед неминуемым возвращением.

Сэм мягко ему улыбнулась, и Тофер растаял.

– Да, неплохо, – сказала она. – А поездка – не прощальный тур, а просто подготовка к новым приключениям. И спасибо еще раз, что все продумал. Это очень много значит для нас всех.

– Да ерунда, – ответил Тофер. – Это будет памятное лето.

– Вот уж точно, – сказала Сэм. – Ладно, пойду и я попробую поспать. Спокойной ночи, увидимся утром!

– Спокойной ночи, Сэм.

Она отключилась, и на экране Тофера осталось лишь его собственное отражение. Только теперь он ощутил, как его начинает затягивать пучина одиночества. В Даунерс-Гроув оставался он один, и грядущее прощание было для него тяжелее всего. Остальные двигались вперед так, как он не мог – Тофер будто был птенцом, который так и остался в гнезде.

Изначально оставаться в Даунерс-Гроув Тофер не собирался. Он подал документы, поступил в Массачусетский технологический институт и очень ждал, когда же сможет отправиться туда осенью. Кроме того, Массачусетс был недалеко от Род-Айленда, где собиралась учиться Сэм, и это было очень кстати. Но у жизни, к сожалению, были другие планы.

В дверь Тофера робко постучали.

– Открыто, – сказал он.

Мама Тофера, Шелли Коллинз, вошла в комнату. Она уже надела форму, готовясь к ночной смене в отеле.

– Привет, – сказала она. – Надеюсь, я не помешала вашему «ЧудоФесту».

– Мам, в сотый раз повторяю, он называется «ЧудоКон», – вздохнул Тофер. – И нет, мы только что закончили.

– Точно, «ЧудоКон», прости, – сказала Шелли. – В общем, я на работу. Билли уже спит наверху, так что укладывать его не надо.

У двенадцатилетнего брата Тофера был церебральный паралич, и большую часть своей жизни он был прикован к инвалидному креслу. И хотя Билли с трудом мог говорить и не мог самостоятельно есть, мыться, одеваться и ходить в туалет, инвалидом и калекой Тофер бы ни за что его не назвал. Билли был самым счастливым и любящим ребенком из всех, кого Тофер видел в жизни. Он при каждом случае смеялся и улыбался, даже когда причин для улыбок и смеха не было вовсе. Словно Билли знал некую тайну, не известную больше никому на свете.

– Ладно, зайду к нему перед сном, – сказал Тофер.

– Спасибо, милый, – ответила Шелли, но задержалась на пороге.

– Ты еще что-то хотела сказать? – спросил он.

Явно хотела – по взгляду мамы Тофер понял, что ей нужно поделиться с ним чем-то важным. Шелли села на кровать.

– Мне очень стыдно, что я так и не поговорила с тобой, – сказала Шелли. – Ты столько делаешь для брата… для всей нашей семьи… Никто и никогда не должен был требовать от тебя такого.