Безумно

От мамы. Я удивленно замираю. Мама не пишет мне сообщений. Мама почти никогда не пишет. Когда это все же происходит, то это редко означает что-то хорошее.

– Хотя бы чаще, чем папа, который в буквальном смысле никогда этого не делает, – хмуро бормочу я себе под нос и скептически открываю сообщение:

Мы с твоим отцом уезжаем по делам в Японию на следующие три месяца. Поэтому я проверила автоплатеж для тебя и немного увеличила его, так что проблем быть не должно. Обязательно пополняй свои запасы заранее. Я не хочу волноваться. Не дай людям повода говорить о нас плохо.

Мой рот сам собой немного приоткрылся, хотя мне не стоит удивляться ни единому ее слову. Ни из тех, что она написала, ни из тех, которые она подумала про себя.

И, тем не менее, мне больно. Так было всегда. Большую часть времени я говорила себе, что мама и папа просто другие и что я должна с этим смириться. Они не такие открытые, заботливые и любящие, как большинство родителей, не такие поддерживающие и вдохновляющие, но это не значит, что они не любят меня. По крайней мере, мама то и дело повторяет, что хочет для меня только лучшего.

Энди все еще пытается сгладить углы – она считает, что родители любят меня такой, какая я есть, возможно, они просто не могут этого показать. Я знаю, что она говорит это из добрых побуждений, но нам обеим ясно, что этими словами она лишь пытается скрыть истину. Потому что нет ничего, чем можно было бы оправдать отношения между мной и моей семьей. Родителей не было рядом, когда я нуждалась в них. Ни тогда, ни до, ни после. Ни тогда, когда я однажды пыталась показать себя миру без макияжа, ни даже тогда, когда Дрю – мой первый и единственный парень – предал меня и высмеял мое винное пятно. Нет. Не было ни поддержки, ни понимания, ни поощрения, ни, конечно, родительского утешения. Их жизнь всегда была в работе. Их жизнь – это и есть работа. Они одни из лучших юристов страны. Моя мама – специалист по торговому и трудовому праву, а отец – по экономическому праву и международным делам. Вместе они непобедимы. Конечно, в том, что касается работы, а не воспитания своего единственного ребенка.

По крайней мере, моей маме удается напоминать о себе хотя бы тогда, когда она начинает панически бояться, что я могу забыть нанести косметику или просто вовремя купить новую. Или что-нибудь в этом роде. Я имею в виду, что скажут люди? Такая, как я – и их дочь… Я безрадостно смеюсь. Это потрясло бы ее мир до основания.

Я знаю, что это ее проблема. Глубоко внутри меня сидит осознание этого, вот только… с годами она стала частью меня. Я перестала чувствовать себя красивой без макияжа, без фильтров – чем больше, тем лучше. Я даже не уверена, что это когда-то было по-другому. Они сделали со мной то, чего никто ни с кем не должен делать: заставили меня усомниться. В себе. В том, чего я стою. У меня было чувство стыда и страх быть собой. Он есть у меня до сих пор.

Снаружи я сильная, громкая и воинственная. Да, я борюсь. За все и всех, кто важен для меня, но не за саму себя, потому что внутри прячется неуверенная в себе девушка, в которую меня превратили родители и от которой мне не избавиться.

Может, я давно уже приняла это, а возможно, это просто страх и смирение. Может, я просто не знаю, кто я на самом деле.

Без Энди я, наверное, не стала бы такой храброй. Такой дерзкой и стойкой. Но даже она и ее большая семья не могли исправить того, что сделала моя собственная. Ни ее ободряющие слова, ни многочисленные объятия. Для нее я была всего лишь Джун, а не ребенком с винным пятном, недостатком, который нужно скрыть.

Я не отвечаю маме, потому что это последнее, чего мне бы хотелось, а она этого и не ждет.

С тех пор как я переехала к Энди и каким-то образом оторвалась от дома, я задавалась вопросом, почему я все еще беру деньги матери. Почему я не могу оборвать последнюю ниточку. Мне не нужны были ее деньги на учебу, я много трудилась ради стипендии и ради своего будущего. Тот факт, что я жила с Энди и ее семьей, вдобавок к моим хорошим оценкам, обеспечил мое право на стипендию. Я горжусь этим. Это моя работа, мое будущее.

И хотя этот конфликт не исчерпан – потому что я не хочу ее денег – я все еще очень стараюсь не списывать со счетов ее и папу.

Мою семью.

Я не только боюсь, но и надеюсь…

Хотя мне кажется, что спасать тут уже нечего. Я найду работу. Как только я смогу это сделать, я буду сама покупать себе косметику.

У меня начинается головная боль в виде легкой, но настойчивой пульсации над левым глазом, а затем и над правым.

Я не могу сейчас ничего изменить. Я должна сосредоточиться на сегодняшнем дне и на моем ближайшем будущем. Остальное пока не имеет значения.

Что сделано – то сделано.