Безумно богатые русские. От олигархов к новой буржуазии

Разговор перешел на другие, более серьезные темы. Позже я вернулась к бунтующим женам и спросила: «Подожди, а что именно ты имел в виду? Олигархам же обычно пофигу, что там думают их жены?» Он отвечал: «Но ты же прекрасно понимаешь: раньше, когда они надоедали, жен можно было отправить в круиз на своей яхте или на шопинг в Милан. А сейчас [процитировал он своих собеседников], „сейчас она постоянно дома сидит, эта сука!“»

В тот день, когда состоялся разговор, я включила эту деталь в доклад, с которым выступала на конференции социологов, работающих в сфере исследования международных элит и имущественного неравенства. Те, кто не имел опыта взаимодействия с олигархами из России, никак не отреагировали на эту историю, в то время как все мои друзья (и русские, и долгое время работающие в России) тут же поняли, о чем речь. «Да, это то же самое, что все „мои“ нефтяники постоянно мне твердили в последние недели», – выразился со смехом один друг, который три десятилетия работал в нефтяном бизнесе и многие годы провел в Москве. «Даже хуже, – сказал он, – им жутко надоедают все женщины вокруг, „заложниками“ которых они стали: не только жены, но и дочки, мамы, свекрови, а к тому же служанки. Быть запертыми со всеми этими „бабами“ в одном доме полностью выводит нефтяников из себя». «Ну вот, – добавила одна моя русская подруга. – Опять из-за женщин начнется революция. Никто кроме женщин не может поставить олигархов на колени».

Богатые тоже плачут… и мы плачем с ними

«К тому же, олигархам страшно обидно», – говорит другой мой давний знакомый. Еще вчера на Западе с них сдували пылинки, а сегодня признали персонами нон грата. Мало кто до конца понимает, почему именно они оказались в санкционных списках.

Многие сочувствуют русским богачам, когда они рассказывают, что теперь не знают, как платить зарплату уборщицам и водителям. В первые недели конфликта мне казалось, что те люди, которые так сострадают олигархам, просто забывают подумать, прежде чем говорить. Но со временем такое сердечное сочувствие стало массовым явлением. Мне регулярно звонят журналисты и, как и все вокруг, спрашивают, справедливо ли было поместить того или иного олигарха в санкционный список. Другие задаются вопросом, честно ли вообще вводить такие меры. Ведь 1990-е годы остались далеко позади, и раз уж мы пригласили этих русских делать с нами грязный бизнес, несправедливо вдруг делать резкий разворот и отказываться от дружбы с ними.

Я обычно отвечаю этим «сочувствующим» людям так: «Если вам так жаль пострадавших олигархов, проливаете ли вы слезы о судьбе, скажем, бедного крестьянина в Иране, который не особо отвечает за дела нынешнего иранского режима, а все-таки не знает, как прокормить свою семью? А что насчет тех россиян, кто сейчас попал в беду из-за экономических санкций, хотя, может, они не поддерживали Путина и ходили на уличные протесты, рискуя попасть под дубинки омоновцев?»

Санкции как таковые никогда не были справедливым инструментом. По определению они затрагивают и тех, кто вообще не должен был под них попасть. И весь мир об этом совершенно не задумывался, пока речь не зашла об олигархах. Кроме того, горькая ирония состоит в том, что симпатизирующие олигархам люди обычно вспоминают громкие имена, а не менее известных людей, введение санкций против которых как раз может вызывать сомнения. Среди них – фигуранты прошлогоднего российского списка Forbes-200 за пределами топ-30, такие как Олег Тиньков, один из очень немногих богатых русских, кто действительно никогда не имел никаких дел с Путиным (за исключением случайной и очень короткой встречи больше двадцати лет назад, когда Путин посетил его ресторан). Во всяком случае, Тиньков критиковал Путина задолго до военной операции – совсем не типичное поведение для российского бизнесмена.

Среди других богатых русских, не так хорошо известных западной аудитории и оказавшихся в санкционных списках по не вполне понятным причинам, – Анатолий Карачинский, основатель компаний по разработке программного обеспечения Luxoft и IBS, и Вадим Мошкович, основатель агропромышленных холдингов «Русагро». Первый – IT-предприниматель, в 2019 году успешно продавший одну из своих компаний, Luxoft, американской DXC Technology за 2 млрд долларов. Второй с его сельскохозяйственным бизнесом пришел к большим деньгам только после того, как из-за санкций 2014 года в России вырос спрос на отечественные продукты питания.