Безумно

От его голоса у меня бегут мурашки по коже и все горит огнем. Его слова проходят волнами через меня, и я закрываю глаза, потому что не могу им поверить.

Это работает не так быстро. За один день такое не изменишь. Но я хочу попробовать.

– Я поступала некрасиво. Но я была в панике. В моей жизни был один парень, кому я показалась без косметики – это было давно. Но он нашел это настолько отвратительным, что… – я закусываю губу, потому что не могу произнести это.

В этот момент Мэйс наклоняется ко мне, целует меня, и я чувствую дымный аромат виски. Чувствую Мэйса. Этот поцелуй безумный, захватывающий – и очень короткий. Мы дышим громко и тяжело. После всего, что произошло, наши сердца все еще бьются так же сильно вблизи друг друга. Как же это хорошо! Невероятно.

Мэйс отпускает меня.

– Я не он, Джун. Я это я, и это… – он дарит поцелуй мне в щеку, проводит языком по моему пятну, по моей шее, вызывая мурашки, и прижимается губами к моему уху, – …ничего не меняет.

Неожиданно он берет мою ладонь и прислоняет к себе ниже живота. Я чувствую, как его эрекция все сильнее проступает сквозь ткань штанов, и у меня перехватывает дыхание. Другой рукой я залезаю под его рубашку, пытаясь осознать, что он принимает меня такой. Что мне больше никогда не придется прятаться от него.

– Кошечка, ты сногсшибательна. Я всегда так считал. И если ты позволишь, с этого момента я буду доказывать тебе серьезность своих слов каждый проклятый день: я без ума от тебя.

Словно чувствуя мою неуверенность, Мэйс немного отстраняется и внимательно смотрит на меня. Он улыбается, стирает с моего лица последние слезы.

– Прости меня, Мэйс, – шепчу я, и он кивает.

– Ты меня тоже.

Я встаю на цыпочки, тянусь вперед и целую Мэйса так, как я давно хотела его поцеловать: не сдерживаясь, без лишних мыслей и страхов в голове, без секретов и притворства. Просто я. И просто он.

И никакой паники в отношении того, что будет, когда настанет утро.

35

Если мне это снится, то я больше не хочу просыпаться.

Мэйсон

Не знаю, сплю я или нет, но я точно не собираюсь щипать себя за руку, чтобы в этом убедиться, рискуя, что этот прекрасный сон ускользнет от меня.

Но… кажется, все по-настоящему. Все реально. Я обнимаю Джун, хотя думал, что все кончено. Думал, что это больше никогда не повторится.

– Я люблю тебя, – шепчет она.

Она любит меня. Это потрясает меня до мозга костей… После того, что произошло, того, что она сказала, она подошла ко мне, встала передо мной и показала мне, в чем было дело, и теперь я вряд ли смогу объяснить, что я чувствовал при этом или что чувствую в данную секунду. Теперь я понимаю. Все. Каждый ее отказ, каждое сомнение. Весь этот хаос, все наши проблемы возникли, потому что Джун стыдится своей внешности. Джун. Смелая, шумная, уверенная в себе Джун. Никогда бы не подумал, что за этим таится что-то подобное. Она хорошо это скрывала, хорошо прятала свой секрет.

Даже слишком хорошо. Мне жаль, что я обманывал ее. Мне жаль, что она думала, что я откажусь от нее. Но это делает Джун такой, какая она есть. Делает из нее того человека, которого я люблю. Разве я мог бы перестать обожать ее так же сильно, как раньше?

Я не собираюсь преуменьшать значение ее чувств. Но буду спорить с ней, если придется. Пока она не увидит себя такой, какой вижу ее я: самым желанным человеком на всей планете.

Я закрываю глаза и полностью отдаюсь поцелую. Джун всегда хорошо целовалась, но сегодня все по-другому. Искреннее. Свободнее. Больше нет борьбы, нет ограничений. Она отпустила себя.

Я целую и крепко держу ее, и ловлю каждый звук, слетающий с ее губ. Мои руки скользят по ее шее, по ее спине и ткани платья, которая оказывается такой тонкой, что позволяет мне чувствовать на ощупь больше, чем я ожидал. Я лихорадочно целую ее, играю с ее языком и обнимаю ее бедра, при этом толкая ее назад.

Внезапно мне приходится выругаться, потому что я должен прервать поцелуй и открыть глаза, чтобы мы не упали. Я веду ее вдоль барной стойки к дальнему углу. Затем я останавливаюсь, провожу рукой по стойке, чтобы проверить, не долетели ли сюда осколки, но здесь ничего нет. Зеркало разбилось посередине бара, и большая часть его обломков осталась там и на полках под зеркалом.

Поэтому я поднимаю и усаживаю ее на стойку так энергично и неожиданно, что она издает удивленный возглас. Теперь ей приходится немного опускать голову ко мне, а я протискиваюсь между ее ног и задираю край платья. Не резко, а постепенно, медленно. Я поднимаюсь кончиками пальцев по ее коленям, по внутренней стороне ее бедер и чувствую, как у нее по коже бегут легкие мурашки, вызванные моими прикосновениями. Я завороженно наблюдаю и наслаждаюсь этим до тех пор, пока Джун не зароется мне в волосы, потянув мою голову назад – не больно, но возбуждающе властно.

С совершенно сбившимся дыханием мы молча смотрим друг на друга. Я изучаю ее лицо, ее зеленые глаза, в которых, кроме желания и решимости, все еще сквозит неуверенность, и ее светлую кожу, которая растворяется, как песок в Красном море.