Безумное пари

– Ах ты проклятый, никчемный сукин сын! – взвыл он, обращаясь к слуге, и, шатаясь, двинулся к двери. Но дряхлая фигура Неда уже скрылась в сводчатом проходе в конце громадного коридора. – Я переломаю каждую косточку твоего червивого тела, если моя сестра не спустится через пять минут! – прокричал Мартин вслед глухому эху удаляющихся шагов Неда, после чего потопал обратно в комнату, выхватил бутылку бренди из рук Федерса, поднес ее к губам и, запрокинув голову, жадно хлебнул содержимого.

Бретт с отвращением посмотрел на него, а Питер обиженно произнес:

– Право, старина, так не делается. Я с превеликим удовольствием отдал бы тебе всю бутылку, если бы знал, что она тебе нужна. Не знал, что от воплей просыпается такая жажда.

Мартин с размаху поставил бутылку на стол, вытянул огромную ручищу и схватил Питера за шейный платок.

– Закрой рот, пустомеля! – прорычал он. – Если ты не замолчишь хоть на пять минут, то я как пить дать повешу тебя на гвозде за твой щегольской платок.

Хватая ртом воздух, Питер извивался, пытаясь высвободиться, но он был слишком пьян, а Мартин слишком силен.

– Я сочувствую тебе, – раздался ледяной, жесткий голос Бретта, – но не думаю, что существует необходимость в столь крайних мерах. – Он уставился на Мартина со все возрастающей неприязнью. – И мне не хотелось бы, чтобы ты плохо обращался с беднягой Федерсом. Он последний представитель своего рода, и его семья все еще возлагает на него кое-какие надежды.

Из глаз Бретта исчезло веселье, тело его напряглось, словно изготовившись для прыжка.

– Он и так безмозглый осел, – задохнулся Мартин, разъяренный вмешательством Бретта.

– Возможно, но это не твой осел. Уверен, ты можешь обойтись без членовредительства, пусть себе сидит в своем кресле. Не думаю, что ему там будет очень уютно, но он наверняка почувствует себя лучше, если сможет дышать.

Сопротивление Федерса становилось все неистовее, и Бретт продолжал пристально смотреть на Мартина с видом человека, привыкшего, чтобы его приказы исполнялись. Мартин заколебался и отпустил Федерса, задыхаясь от ярости, и этот смущенный джентльмен поковылял от греха подальше обратно к своему креслу.

– Я не собирался причинять вред этому молокососу, – прорычал Мартин. – Я хочу добраться до своей паршивки сестры. Шлюхи из таверны – надо же, как она заговорила! Я заставлю ее спуститься, даже если мне придется тащить ее за волосы полураздетую и слушать, как она визжит всю дорогу.

– Не представляю, как я переживу расставание с этой увлекательной мелодрамой, – нараспев произнес Эдвард полным разочарования голосом, – но пойду-ка я спать. Спрашивается: зачем я сюда пришел? Какой бы ни была причина, веской ее не назовешь. Я определенно чувствую себя так, словно вывалялся в грязи.

Последние слова были настолько пропитаны презрением, что пробили бы шкуру куда толще, чем у Мартина, и тот внутренне содрогнулся.

– Вам не следует ожидать изящных манер от Вариена, – сказал Бретт, не обращая внимания на то, что Мартина вот-вот хватит удар. – Разве вы не слышали, как он говорил, что предпочитает лошадь своей любовнице?

Мартин ударил кулаком по столу с такой силой, что бутылка с бренди подпрыгнула, а из двух стаканов выплеснулось содержимое.

– Ты не выведешь меня из себя своими оскорблениями! – прорычал он, захлебываясь от ярости, так что слова застревали у него в горле. – Мне всегда было наплевать, что ты обо мне думаешь, и настоящий момент не станет исключением.

Он повернулся к Эдварду и приблизил свое лицо к нему так, что их носы едва не соприкоснулись.

– А вы, мой неизменно деликатный и щепетильный джентльмен, можете снова сесть. У меня еще есть что вам сказать.

– Возможно, – ответил Эдвард, отодвигая лицо от почти пурпурной физиономии Мартина с нескрываемым отвращением, – но не вижу причины вдыхать воздух, который вы только что осквернили своим дыханием.

С нарочитым пренебрежением он прижал указательный палец правой руки с безупречным маникюром прямо к середине носа Мартина и медленно отодвинул его лицо от своего.

– Не вижу смысла продолжать эту ужасную игру, – вмешался Бретт, выведенный из терпения брюзжанием Мартина. – Предлагаю всем разойтись по своим комнатам. Утро вечера мудренее, и, может, после отдыха удача к тебе вернется.

– Мне не нужны твои советы, будь ты проклят! – крикнул Мартин; его взгляд был диким и бессмысленным. – Мне не нужны ничьи советы! Я хочу сыграть еще партию, и я не отступлюсь. Ты не можешь лишить меня возможности отыграться. – Он снова грохнул кулаком по столу. – Проклятие, дружище, ты должен продолжить игру!

Бретт бросил взгляд на груду монет и клочков бумаги, которые в беспорядке лежали перед ним на столе. Он с раздражением признал, что Мартин прав, но он выиграл так много, что не мог благородно отказаться от выигрыша.

– У меня не было намерения лишать тебя всей собственности, – презрительно бросил он. – Того, что я имею, хватает на мои нужды, а подходящее общество милосердия трудно найти.

– Не надо задирать нос только потому, что к тебе шла карта, – прорычал Мартин. – Я еще не закончил.