Безумные дамочки

Не доверяя любой электронике, Симона ответила, что это очень интересно. Ей было стыдно признаться, что она не понимает даже того, как работает радио. Еще в детстве мать купила огромный напольный радиоприемник, и Симона любила заглядывать внутрь через заднюю стенку, удивлялась, как это музыка, голоса, новости чудесным образом помещаются в маленьких лампочках.

Симоне нравилось заниматься любовью, когда «Аудио Колор» рисовал на экране музыкальные картинки, доставляя им с Робертом эстетическое удовольствие. Чтобы дать ему возможность оценить цветовой спектакль, Симона хотя бы раз за ночь ложилась на Роберта сверху, что вызывало серию диких движений, так что Роберт наконец сказал ей: «Помедленнее».

— Быстро тебе не нравится? — спросила она, огорчившись, что все ее усилия не были оценены по достоинству.

— Нет. Делай так, как я, когда я сверху. Вот так.

Он нежно взял ее за бедра и показал.

— Медленно. Легко. Разве так не лучше?

— М-м-м, да. Наверное.

На самом деле все было, как прежде, ничего не изменилось. Она получала наслаждение только тогда, когда Роберт был в ней и пальцем ласкал при этом клитор. Симона возбуждалась, но, к ее огорчению, это не приводило к оргазму, которого упрямо старалась достичь все последние годы. Может, она никогда его и не достигнет, никогда, никогда, никогда. В светлые минуты эта мысль была мрачной, в мрачные минуты эта мысль ее уничтожала, и самое страшное было в том, что она не могла не думать об оргазме. Думала о нем весь день на работе, думала о нем еще больше, когда вечером возвращалась в квартиру Роберта и когда момент совокупления был близок.

В прошлом ее связи были столь случайны, столь отрывочны и столь неинтересны, что ей легко было оправдаться перед собой: ни одна девушка в здравом уме не кончит в таких диких условиях и с таким мудаком. После этого, чтобы доказать основательность своих оправданий, она перебирала в мыслях всех мужчин, с которыми побывала в постели, по очереди заново оценивая их, пока не выбивала всех до единого с арены сексуальных удовольствий. Симона достигла в этой игре такого совершенства, что весь список мгновенно возникал в ее сознании:

1. Психолог, который готовил астронавтов (импотент).

2. Программист (у него крошечный, как сосиска, член).

3. Друг из литературных кругов, Эдвин Куберстейн (она не считала, что чтение — это разновидность эротики).

4. Инженер по электронике (если ее не волновал пенис, то еще меньше волновала свечка).

5. Гитарист (писанье на кого-нибудь в ванной ее не возбуждало).

6. Два извращенца, парикмахеры (они целовались над ней в постели, и это должно ее трогать?).

7. Помощник стоматолога, заика (если бы он еще не пытался болтать в постели).

8. Стамос, греческий бизнесмен (его преклонение перед американской технологией вообще и перед электрическими зубными щетками в частности довело ее до кровавого поноса).

9. Аналитик рынка (кончал за пять секунд, а орал пять часов).

10. Мужчина в гавайских рубашках, который вливал ей во влагалище пенистый крем (он балдел, как кот от валерьянки, когда вылизывал его, но ничего не делал, чтобы помочь ей).

11. Козел, который трахал ее на раковине (жутко холодной, черт подери).

12. И, конечно, сукин сын крохотуля (страх перед триппером вряд ли возбудит девушку, правда?).

Симона не пыталась поместить в этот список Роберта Фингерхуда. Хотя и продолжала ждать, что он достанет какое-нибудь орудие извращений, ничего не происходило, и ей вскоре пришло в голову, что он первый мужчина, который казался нормальным в сексуальном отношении и при этом не успевал наскучить. Учитывая все это, Симона еще больше чувствовала свою неполноценность.

— Что у меня не так? — однажды ночью спросила она у Роберта. — Ты психолог. Должен разбираться.

У него появилась нежная задумчивая улыбка.

— Мы занимаемся твоим случаем, — ответил он.

— Может, предложишь мне тесты со смешными именами, которые ты даешь своим пациентам? А если они вскроют причину?

— Большая часть их создана специально для детей, — отметил Роберт.

— Но в том-то все и дело. Я просто ребенок.

Роберт пропустил последнюю реплику мимо ушей и сказал:

— Кроме того, даже если бы они были не для детей, неэтично с моей стороны тестировать тебя. Ты же не мой пациент.

— Я об этом мечтаю.

Роберт как-то странно взглянул на нее.

— Если ты хочешь пойти к кому-нибудь, я мог бы порекомендовать хорошего…

— Нет, я не смогу разговаривать с незнакомым человеком. Не понимаю, как другие это делают. Я же буду рассказывать о себе сказки, все это будет только красивая ложь. Я снова стану Римой, девушкой-птичкой, и буду настаивать на этом. И как ты считаешь, что он на это скажет?

— Полли хочет печенье?

— Это не смешно.

— Как и твои фантазии.

— Ты имеешь в виду?..

Они были в постели, Роберт повернулся и поцеловал ее левую грудь.

— Я имею в виду, что считаю тебя восхитительной девушкой, даже если у тебя есть какие-то причуды.