Безумные дамочки

— Все в порядке, — неискренне сказала она. — Я хоть отдохнула. Пришлось бегать все утро.

— Я вас понимаю, — сказала Анита. — Иногда, возвращаясь из полета, я так выматываюсь, что мечтаю уснуть навсегда. Но после полета трудно расслабиться, как хотелось бы. Все равно остаешься на взводе.

— Это очень неприятно.

— Да уж, — признала Анита.

Лу так же могла представить себя на месте стюардессы, как и на месте Альберта Швейцера, но сочувственно улыбнулась, достала сигарету и быстро осмотрела Аниту.

На Аните были коротенькое платье, коричневая бижутерия, губы накрашены перламутровой розовой помадой в тон маникюру. Пепельно-белые волосы стянуты сзади тонкой коричневой резинкой.

— Хотите закурить? — спросила Лу.

— Нет, спасибо. Я бросаю курить.

— Я бы тоже хотела, — сказала Лу, закуривая «голуаз».

Розовый браслет соскользнул с загорелого запястья, и она немедленно ощутила видимую разницу в ее облике и облике Аниты, резкий контраст между ними: Анита была тающим мороженым с вишневым соком, в ней было что-то от обитательницы гарема.

В эту секунду Лу все отдала бы, чтобы очутиться на ее месте, а не сражаться изо всех сил за успех. Просто расслабиться, успокоиться, быть просто девушкой, опаздывать на двадцать минут и по-детски объяснять это сломанным ногтем. Но это все равно что солнцу захотеть стать луной, и она тут же выбросила эти мысли из головы. И тут Лу заметила, что Анита только что вернулась из Сан-Хуана и не загорела.

— Как там погода? — спросила она. — Жарко?

Анита созерцала бренди «Александр».

— Да. Даже чересчур. Раньше я не бывала в Пуэрто-Рико летом, так что все время сидела в тени или там, где были кондиционеры.

Анита рассмеялась, но как-то кисло.

Наверное, она сгорает и облезает, подумала Лу, так что не любит тех, кто быстро и красиво загорает.

— У меня очень нежная кожа, — добавила Анита. — Мне не повезло.

— Понимаю.

Впервые их глаза встретились, и Лу поразила мысль, что Анита лжет. Девушка явно летала делать аборт и как-то хочет, чтобы Лу это поняла.

— Жаль, что вы не отдохнули, — сказала Лу, думая о том, что, если бы она сделала аборт в семнадцать лет, дочь не осложняла бы ее жизнь, но тогда и Дэвида могло бы не быть.

Анита пожала плечами, и на глазах у нее блеснули слезы, или Лу это показалось.

— Ладно, — сказала Лу, выдав одну из своих лучших профессиональных улыбок, — давайте сделаем заказ и займемся делом.

— Я буду салат из омаров, — ответила Анита, не заглянув в меню. — Это вкусно.

К ужасу Лу, в меню не было ничего, кроме салатов. В Дубовой комнате, в задней части ресторана, сидят мужчины и поглощают сочное мясо, а она, только потому что женщина, должна сидеть здесь и жевать всякие листочки.

— Я тоже возьму салат из омаров, — сказала Лу, мечтая оказаться в нормальном ресторане вместе с Дэвидом, а не сидеть в чайной гостиной с тупой стюардессой, чья жизнь недавно была разрушена уже в пятнадцатый раз, не меньше.

Интервью пошло неплохо. Анита оказалась умнее и веселее, чем сначала показалось Лу.

— Наша новая форма функциональнее, чем кажется, — говорила Анита. — Брюки-юбка очень удобны, чтобы выкатиться из самолета в критической ситуации.

— Выкатиться?

— Вы можете сказать «выскользнуть». В критической ситуации надо выпрыгнуть на длинный надувной трап и соскользнуть по нему на землю. Слава Богу, мне пришлось делать это только дважды. Первый раз, когда мы еще носили форменные юбки. Помню, она завернулась до самой шеи. А во второй раз я чувствовала себя женщиной.

— Ужасно. Кто-нибудь пострадал?

— В первый раз никто. А во второй пожилой мужчина сломал ногу на трапе. На это очень смешно смотреть со стороны, но беда в том, что самолет в любую секунду может взорваться, а все пассажиры в панике.

— Представляю их состояние.

— Но если не брать этого в расчет, большинство девушек не в восторге от новой формы. В ней что-то от Бэтмена.

Лу записала все это. И вдруг, к своему удивлению, услышала слова Аниты:

— Вы работаете с Питером Нортропом, правда?

— Да. — Лу с интересом смотрела на нее. — А почему вы спрашиваете?

— Его жена дружит с моей подружкой, и она как-то упоминала, что ее муж работает в «Тряпье». Какой он? Она — жуткая.

— Правда? А что в ней жуткого?

Анита вспоминала обо всем, за что невзлюбила Беверли с самого начала, и самое главное, о том, что подозревала, будто Роберт продолжает с ней встречаться, хотя и отрицает это.

— Не вдаваясь в детали, — сказала Анита, — она все-таки сучка. Они разошлись?

— Да, насколько я знаю.

— А что вы о нем думаете?

— Ничего, — резко сказала Лу. — Гнилая скотина.

Анита солидарно улыбнулась.

— Я так же говорю о парне, которого люблю. Тоже скотина.

Несомненно, скотина виновата в твоем аборте, подумала Лу.

— Как же вы можете его любить?

— Если подумать, то все мужчины скоты, правда?

Лу сочла забавным, что сидит со стюардессой, которую готовили ублажать мужчин, быть вежливой, улыбаться, а в личной жизни она не стесняется признаться, что улыбается своему естественному врагу. На память ей пришли слова Симоны де Бовуар: «Сталкиваясь с мужчиной, женщина всегда играет». С такой психологией де Бовуар стала бы великой стюардессой.