Безумные дамочки

— Звучит прекрасно, — сказала Симона, представив этот день. — А где я ее достану?

— У меня дома есть. Я сделаю тебе несколько сигарет и завтра принесу.

— У мистера Сверна будет инфаркт, если он узнает.

— Не говори глупостей, — сказала Хелен. — Он, может, и сам потягивает.

Когда Симона показала Роберту две сигареты, которые продала ей Хелен, он спросил, умеет ли она их курить.

— Хоть я и не курю, — ответила Симона, — но знаю, что мне просто нужно глотать. Так?

— Не так.

Она поняла, что он имел в виду, когда они занялись делом. Поняла также, что раньше все делала неправильно, потому травка на нее и не подействовала. Но сейчас дым все равно уходил через ноздри.

— Держи, держи его, — сказал Роберт. — Смотри. Вот так.

— Где ты этому научился?

— В Мексике.

— Там это разрешено?

— Нет, но мексиканцы смотрят на это сквозь пальцы.

Затем он быстро показал ей, как вдыхать дым, и передал тощий окурок. У нее от сладкого дыма закружилась голова, а через пять затяжек Симона задремала и увидела во сне Нормандию. Потом Роберт сказал, что впервые услышал, как она храпит.

— Я не кончила, — сказала Симона разочарованной Хелен на следующий день. — Но, правда, мы и не занимались этим. Я просто заснула.

— Тебе нужен опыт, — торжественно сказала Хелен. — У меня с травкой бывают безумные оргазмы. Несколько подряд. До потери пульса.

Слова Хелен о многократных оргазмах заставили Симону подумать, что, может, в мире есть определенное количество оргазмов, поэтому ей их не достается из-за других девушек. И, может, лично Хелен виновата в том, что Симона обделена. Ведь несправедливо, что одна кончает несколько раз, а другая — ни разу. И она сказала Хелен:

— Может, ты перестанешь расписывать себя и дашь мне передохнуть?

Словцо «расписывать» она позаимствовала у Фингерхуда, как заимствовала многие слова у разных любовников.

Симона устроила оргию после работы (и едва не кончила) в магазине «Франклин-Симон». Она решила сделать покупки именно там, а не в другом месте, потому что здесь у нее не было долгов. Можно было не платить, пока не рассчитается с остальными. Очень легко, часто думала Симона, жонглировать кредитными карточками и выигрывать, и иногда сама удивлялась своим успехам. С другой стороны, эта игра так ее увлекала, что без нее она бы просто умерла. Симоне и в голову не приходило платить наличными, и она научилась делать долги везде, где могла, а если не удавалось получить кредит, выписывала чек. Она умудрилась даже за такси пару раз заплатить чеками. Что эти бедняги могли поделать? Чеки не были фальшивыми, они — настоящие, и чтобы выглядели еще лучше, она разрисовала их.

— Я вне себя, — сказал один из таксистов. — Наверное, мне следует вызвать полицию и арестовать вас, но неохота заниматься этим из-за полутора долларов.

— У вас неверное мировоззрение, — ответила Симона. — Представьте, насколько мир стал бы лучше, если бы все платили чеками. Деньги такие… грязные.

— Да, — сказал таксист. — В этой грязи мне нравится ковыряться.

А Симона подумала, что у нее все наоборот: она ненавидела прикасаться к деньгам, в них было что-то негигиеничное, что-то, после чего надо вымыть руки. Эти липкие монетки и мятые бумажки. Кто знает, через сколько рук они прошли, пока не оказались у тебя? Кто знает, какой скользкий и грязный путь проделали после девственной чистоты типографии Министерства финансов? Нет. Кредитные карточки и чековые книжки — это единственное решение, и Симона сожалела только о том, что ее зарплаты не хватало, чтобы действовать в полную силу. Иметь возможность поесть в ресторане, купить авиабилеты, арендовать машину — таково было ее представление о блаженстве, и она не сомневалась, что после ее смерти ворота в небеса откроются благодаря карточкам «Дайнерс Клаб», «Карт Бланш», «Америкен Экспресс» и все они обеспечат ей загробную жизнь, чтобы насладиться неограниченным кредитом, которого ее так грубо лишили на земле.

— Мотовка вернулась! — весело объявила она Роберту, придя домой вечером с двумя большими сумками «Франклин-Симон». На улице моросило, поэтому парик на ней отсырел. Обычно это ее огорчало, но сейчас, когда она купила замену (за двести долларов), дождь не был для нее бедствием.

Роберт, лежа в гамаке, читал Альберта Эллиса «Американская сексуальная трагедия». Он оторвал взгляд от книги и неодобрительно посмотрел на нее.

— Все глубже и глубже в пучину покупательской лихорадки.

— Не надо читать мне проповеди. Я так счастлива. В этих сумках бесценные вещи.

— Не сомневаюсь.

Симона оглядела комнату и не увидела Чу-Чу, который обычно встречал ее у двери.

— А где Чу-Чу? — спросила она, сняла мокрое пальто и протянула руки к огню.

— Он в спальне. Заболел.

— Заболел? Чем?

— Его рвет. Ты ничего такого ему не давала?

Она вспомнила, что утром легкомысленно напоила его шампанским, и сказала:

— Только глоток выдохшегося шампанского.

— Шампанского! — сердито сказал Роберт. — Что за идиотизм! На кой черт ты это сделала?

— Он его любит.

Роберт закрыл книгу и бесстрастно посмотрел на Симону.

— Я тебя не понимаю, — наконец сказал он.