Безумные дни

Зелёный перевесил винтовку поудобней. Артёму было очень интересно, как к нему попало оружие, которое Коммуна изготавливала штучно, а уж продавала и вовсе редко. Ему казалось, что бородатый, несмотря на свою решительность, такой же штатский, как и он сам. Человек просто хочет спасти жену, и дочка у него совершенно очаровательная. Но если придётся… Артём очень надеялся, что жизнь не заставит его совершать выбор между плохими вариантами.

Пока он так размышлял, их компания уже добралась до берега. Солнце жарило невыносимо — Борух, которому уже под полтинник, дышал тяжело. Лицо его было красным, борода — мокрой от пота.

— Спасибо жене, — сказал он, отдуваясь, Артёму. — Заставила бросить курить. А то сдох бы уже…

Ольга прикрыла рыжую голову армейской панамой, Ингвар обошёлся бейсболкой, а не озаботившийся головным убором Зелёный намотал на голову тюрбаном запасную футболку. Пока поднимались на берег — взмокли и измучились, так что в начале моста остановились передохнуть в тени какой-то будки.

— У кого сколько воды? — поинтересовался Ингвар. — Лично у меня два литра всего.

— Двухлитровая бутыль и фляга на литр, но фляга уже полупустая, — сказал майор и, взвесив в руке зелёную армейскую фляжку, отпил ещё глоток.

— Полторашка минералки, — сообщил Зелёный. — С газом.

— Меньше литра, — призналась Ольга.

Артём порылся в рюкзаке — во взятой ещё в Коммуне бутыли плескалась едва половина. Он молча показал бутылку и, не удержавшись, отпил глоток. Во рту сухо, и на зубах скрипит пыль.

— У меня есть фильтр, — с сомнением произнёс Борух. — Так что, если мы найдём какой-нибудь водоём…

— Это вряд ли, — ответил ему Ингвар, внимательно рассматривавший мост.

Метрах в ста от них, уперевшись коротким капотом в ограждение, стоит магистральный тягач с прицепом-цистерной. За ним сгрудились ещё несколько таких же. Один из них обгоревший, остальные зияют дырками от пуль в кабинах. Все машины покрыты пылью, колёса спущены — видно, что произошло это давно. Но сухой воздух сохранил металл от ржавчины, и на боках белых цистерн синими буквами отчётливо написано по-русски «Вода».

— За воду тут, похоже, убивали… — сказал задумчиво Зелёный.

— Как давно это случилось? — поинтересовался Борух. — Есть шансы найти живую технику? На своих ногах по такой жаре мы далеко не уйдём, воды у нас хорошо, если на сутки…

Зелёный подошел к переднему грузовику, поднявшись на ступеньку, дёрнул ручку двери и с проклятиями отпрыгнул, когда из кабины на него вывалилась высохшая мумия водителя.

Заглянул в кабину, вылез, постучал по баку, открутив пробку, посветил фонариком внутрь, попинал колеса, поковырял покрышку складным ножом…

— Я не археолог, — сказал он, наконец, — но это годы, не дни. В баке бурда, пластик в кабине выгорел и крошится, резина на покрышках расслоилась. Такое уже никуда не поедет. Разве что найти в закрытом гараже… Да и то — бензин за пару лет превращается в говно, а аккумуляторы деградируют до полной непригодности. Быстрее пешком дойдём, чем на ход поставим.

— Пошли тогда, чего стоим, — зло сказала Ольга.

И они пошли.

От моста двинулись по дороге — она примерно в нужном направлении. За кюветами кустики мелкорослой полыни перемежаются большими проплешинами голой земли, напоминая Артёму картинку «выветривание почв» из учебника по природоведению. Потрескавшийся асфальт липнет к подошвам. Пробовали идти по обочине — ничуть не лучше, к жаре добавилась высоко поднявшаяся в безветренном воздухе мельчайшая пыль, отчего все моментально посерели лицами. Капли пота оставляют в этом гриме светлые дорожки.

— Интересно, сколько сейчас градусов? — тяжело дыша, спросил Борух.

— Хорошо за сорок, — ответил мрачно Ингвар. — Бывал я в жарких странах, знаю. Долго мы так не протянем, по такой жаре даже негры лежат в тени и нихуя не делают. Впрочем, они при любой погоде нихуя не делают… — добавил он, подумав.

— Надо дойти до того города и переждать в тени жару, — сказала Ольга. — Ночью наверняка будет прохладнее.

— Нет у нас времени что-то пережидать, — сердито сказал Зелёный.

Ему никто не ответил — до плывущих в жарком мареве городских окраин было ещё несколько километров, и тратить силы на спор было жалко.

В город вошли уже на последнем издыхании — на Боруха было просто страшно смотреть, да и остальные выглядели не намного лучше. В городе ничуть не прохладнее: газоны превратились в лунный грунт, скелеты высохших деревьев тянут к белому от жары небу голые ветви, палисадники частных домов щетинятся сухими кустами.

Город давно пуст, стёкла домов, тротуары и дороги покрыты тонкой, как пудра, серой пылью, которая поднимается в воздух при малейшем движении, липнет на мокрую кожу и залепляет слизистую носа, и без того высохшую от горячего воздуха. Военных разрушений или следов поспешного грабежа не заметно, магазины закрыты, их пыльные витрины пусты, на окнах офисов опущены жалюзи.

— «Производы», — прочитал вслух Зелёный крупные буквы над входом в магазин.