Безумные короли. Личная травма и судьба народов

В одном отношении, однако, природа болезни повлияла на то, как историки пытались оценить правление Георга III. Если он всю жизнь страдал от нервной и психической болезни, которая время от времени превращалась в безумие, тогда такое расстройство могло бы снизить его способность принимать политические решения на протяжении всей его жизни. Если, с другой стороны, его только время от времени мучили приступы порфирии, тогда более вероятно, что между припадками его суждение о ситуации оставалось нормальным. Некоторые историки прошлого находили в нервном расстройстве короля объяснение тому, что они считали его попытками восстановить потерянные полномочия британской короны, как он поступал с министрами, которых не любил (например, Гренвилл и Чатем), и даже частично приписывали ему ответственность за то, что Американская война за независимость разразилась, за то, что она так долго продолжалась и кончилась катастрофой. Такие воззрения, однако, уже не выдерживают критики, не потому, что разум Георга не был заражён безумием, а потому, что сами историки ошибочно толковали политику, которую он проводил.

Конечно, справедливо, чтобы с Георга III, как весомо доказывал его биограф Джон Брук, сняли ярлык сумасшедшего короля, который так долго на нём висел. Большую часть своего правления он был ответственным и добросовестным монархом. Но всё же нельзя отрицать (были ли причины для наступления безумия органическими или психическими), что в течение нескольких коротких периодов своего царствования Георг III был сумасшедшим, настолько сумасшедшим, что не мог управлять своей страной. Если бы он не оправился от самого серьёзного из этих приступов в 1789 г., регентом стал бы принц Уэльский, и, вероятно, он заменил бы правительство тори во главе с Уильямом Питтом на администрацию вигов, скорее всего под руководством Чарльза Джемса Фокса. Какое воздействие это оказало бы на быстрое развитие ситуации в Европе, расшатанное революцией и войной, конечно, предсказать невозможно, но для Англии это могло бы иметь серьёзные последствия. Этого не случилось, и даже хотя из-за более поздних припадков королевские министры пережили несколько тревожных моментов, они не были кардинально важны для страны. В конечном счёте безумие Георга III было личной, а не общественной трагедией.

XIII. Датская шарада

Кажется иронией истории, что точный современник Георга III, датский король Кристиан VII, женатый на сестре Георга Каролине Матильде, оказался жертвой безумия. До самого конца его долгой жизни психическая болезнь Георга III, как ни серьёзны были её проявления, носила характер прерывистый, но Кристиан VII был безусловно безумен большую часть своего правления, даже если у него были периоды просветления. Может, ирония не кончается здесь, так как если принять точку зрения Макалпин и Хантера, то жена Кристиана, королева Каролина Матильда, как и её брат Георг III, болела порфирией и умерла от неё в молодом возрасте.

Датский и Ганноверский королевские дома были в близких родственных отношениях, так как мать Кристиана, Луиза, была дочерью Георга II. Когда Кристиан в 1768 г. приехал в Англию, люди отмечали его большое сходство с британской королевской семьёй. «Он… очень похож на королевскую семью, — писала леди Мэри Кук, — но больше всего он похож на принца Фредерика» (самый младший брат Георга III, умерший в пятнадцать лет в 1765 г.). Хорас Уолпол сказал, что у датского короля походка точно как у его дедушки Георга II, или у воробья-самца. Принцесса Гессенская утверждала, что больше всего он напоминал ей отца короля, Фредерика, принца Уэльского, «только он выше завивает волосы». Здесь сходство более или менее заканчивалось, если не принимать во внимание генетические факторы, кроме как в политическом смысле. Ибо если безумие Георга III вызвало политический кризис, помешательство его зятя привело не только к чрезвычайному политическому положению, но и предрекло глубокую личную трагедию.