Безумные короли. Личная травма и судьба народов

В 1388 г. в правительстве произошли большие перемены, так как Королевский совет, раздражённый политикой, которую проводили королевские дядюшки, объявил, что король достаточно ответствен, чтобы взять правление на себя. Дядюшки, требующие компенсации за свои услуги, были отставлены. В реорганизованном совете было несколько человек с честными намерениями и административным талантом, эту группу назвали «мармосетами», они хотели возродить администрацию Карла V и вычистить коррупцию, которая расцвела при попустительстве дядюшек. Но фактически реальная власть просто перешла от одной группы к другой, к королеве Изабелле, жадной и эгоистичной женщине, намеренной обогатить себя и свою семью, а также младшего брата короля Людовика, герцога Туренского (позже Орлеанского), который, как потом ходили слухи, может быть, необоснованные, стал любовником королевы.

Казалось, король с удовольствием предоставлял правление своим советникам и погрузился в море удовольствий. Затем, в 1392 г., произошло событие, которое изменило всю его жизнь. Одним из любимых советников короля был коннетабль Франции, Оливье де Клиссон, чьим злейшим врагом был Иоанн IV, герцог Бретонский. Протеже Бретонского герцога, Пьер де Краон, который недавно был смещён со своего поста дворцового камергера, устроил заговор, чтобы убить Клиссона, сделав на него засаду по пути во дворец в Париже, куда он возвращался, отобедав с королём во дворце Сен-Поль. Клиссону удалось избежать рокового удара со стороны нападающих, и он, тяжело раненный, с трудом добрался до двери булочной, где его спасли.

Краон, который решил, что попытка удалась, бежал из города, добрался до Шартра, а оттуда на дружескую территорию герцога Бретонского. «Что за чертовщина, — сказал он герцогу, узнав, что Клиссон спасся. — Думаю, что сами черти из ада, к которым он принадлежит, охраняли его и вырвали его у меня из рук, ибо он получил шестьдесят ударов мечами и ножами, и я решил, что он и в самом деле умер».

Король был в страшном гневе и чрезвычайном возбуждении, когда услышал о том, что считал неспровоцированным нападением на своего верного слугу, и решил отомстить. Карл лишь недавно оправился от серьёзной болезни, которая сразила его в Амьене в прошлом апреле, когда он вёл мирные переговоры с англичанами. Мы не знаем, что эта была за болезнь, но она несомненно была серьёзной и, возможно, предваряла следующий приступ безумия. Летописец говорит, что это была «странная и невиданная до того болезнь», в ходе которой король слёг с высокой температурой, а позже у него выпали ногти и волосы. Это мог быть тиф, церебральная малярия, энцефалит или даже сифилитический менингит. Так как в то же самое время болели многие, включая герцога Беррийского, наиболее вероятным кажется, что это был тиф или энцефалит.

Король выздоравливал медленно и, может быть, выздоровел не вполне, когда на него обрушилось известие о попытке убийства коннетабля. Пролежав месяц в постели в Бове, Карл вернулся в Париж с намерением повести свою армию против герцога Бретонского, который укрыл Пьера де Краона. Королевские врачи возражали против похода по той причине, что у короля ещё случались периодические приступы лихорадки, часто он казался не совсем в себе, был чересчур взволнованным и говорил бессвязно. Последствия весенней болезни явно ещё не прошли, когда он вышел из Парижа во главе похода против Бретани 1 июля 1392 г.

Возможно, сама сила королевского гнева против Краона свидетельствует о глубокой неуравновешенности его разума, потому что все, кто помогал незадачливому заговорщику, подверглись суровому наказанию: его управляющий, два оруженосца и паж были казнены; каноник из Шартра, который дал ему приют, был приговорён к пожизненному заключению и лишён своего сана. То, что дяди считали поход нецелесообразным и неразумным, возможно, только подхлестнуло решимость Карла осуществить его.

Ясно, что король был болен, пока поход медленно продвигался к юго-западу. Врачи считали, что «у него жар, и ехать верхом он не может». Неутомимый летописец Мишель Пентуан, монах из Сен-Дени, который шёл с армией, сообщал, что король не похож на себя. Вот его слова: «как человек не в здравом уме произнося безумные слова, так же между ними делал жесты, неприличные для королевского достоинства», что на обычном английском языке значит, что Карл говорил чепуху и делал грубые жесты. Это заставляет предположить, что в результате предыдущей болезни король был в состоянии нервной подавленности даже перед тем случаем, который вызвал крах.

Это произошло в очень душный летний день, 5 августа 1392 г., когда король и его окружение приближались к границам Бретани. Карл, который выпил много вина, был одет в чёрный камзол из бархата, кирасу и шляпу из алого бархата, украшенную жемчугом. Хотя его брат и дяди сначала возражали против похода, они ехали с ним; король находился на некотором отдалении от других, потому что тропы, по которым ехали лошади, были очень пыльными.