Безумные короли. Личная травма и судьба народов

При иных обстоятельствах, но по сходным причинам правнук Хуаны, Дон Карлос, тоже в конце концов был лишён той власти, которую мог бы получить как очевидный престолонаследник Испанской империи. Но история Дона Карлоса сильно отличалась от истории его прабабки тем, что она привлекла большое внимание и в его время, и в последующее. Она стала частью чёрной легенды (leyenda negra), которой его враги пытались очернить репутацию отца Дона Карлоса, короля Филиппа II, распространяя слух, что король — тиран и мучитель, а его сын пал жертвой его нетерпимости и злобы. Тема привлекала романистов и драматургов. В драме «Филипп II» Альфьери использовал конфликт между отцом и сыном, Доном Филиппом и Доном Карлосом, чтобы нарисовать картину борьбы добра и зла, тьмы и света, между либерализмом, который, как он считал, возможно, ошибочно, воплощал Дон Карлос, и деспотизмом, представленным Филиппом II. «Дон Карлос» Шиллера, с более глубокими трагическими интонациями, показывает Карлоса как друга либерального протестантизма и безнадёжно влюблённого в свою красивую и благородную мачеху, Елизавету Валуа, третью жену Филиппа II. Их жертва, ибо в пьесе они умерщвлены по приказу жестокого короля, описана как жертва на алтарь любви и свободы.

Реальность была гораздо более прозаична, и всё же не менее драматична, ибо короткая жизнь Дона Карлоса представляется олицетворением того, что самые богатые и самые могущественные принцы могут становиться жертвой личной трагедии, которая влечёт политические и общественные последствия. У королевы Хуаны никогда не было возможности использовать королевскую власть. Дон Карлос так и не стал королём, но всю свою жизнь он был наследником величайшей и богатейшей империи мира. Если Хуану заточили в Тордесильясе, чтобы помешать ей стать королевой, то именно потому, что Дон Карлос мог в один прекрасный день стать королём, его жизнь закончилась трагедией.

Возможно, Дон Карлос никогда не был полностью нормальным, он, очевидно, с самого рождения мучился от серьёзного психического расстройства; это расстройство в дальнейшем усугубилось из-за несчастного случая, в котором он повредил голову, в 1562 г. Наверняка утверждать нельзя, но может быть, что он унаследовал общий склад характера от своей прабабки Хуаны, хотя её сын Карл V и её внук, отец Дона Карлоса, Филипп II, не проявляли признаков начинающегося помешательства; но полностью исключить наследственность нельзя. Его мать и бабка были португальскими принцессами, в семье которых, похоже, время от времени проявлялись случаи помешательства. Возможно, но более спорно, что психическая болезнь Дона Карлоса была органического происхождения. Возможно, хотя и непохоже, что Карлос в детстве страдал аутизмом (погружённость в свой собственный мир). Кажется гораздо более вероятным, хотя опять доказательства чрезвычайно скудны, что у него была мозговая дисфункция при рождении. Его рождение было трудным и его принимала неопытная акушерка (все фрейлины королевы ушли смотреть аутодафе). Его мать, Мария Португальская, умерла через четыре дня после родов. В то время как прямого подтверждения мозговой дисфункции нет, модель его поведения в детстве и когда он стал взрослым точно совпадает с симптомами последствий мозговой травмы — обычно это недостаток кислорода или сахара в крови. В таких случаях активизируется подкорка, провоцируя, если это вызывается обстоятельствами, бездумное насилие и безрассудность; ребёнок проявляет «импульсивную гиперактивность, не поддающуюся общественному контролю», и «неразборчивую агрессивность и импульсивное буйство», не любит читать и учиться, безрассуден в своём поведении. Хотя такая гипотеза чисто умозрительна, она в какой-то степени объясняет странности личности Дона Карлоса, явно выраженные с ранних лет. В Доне Карлосе сочеталась физическая слабость и психическая неуравновешенность, создавая трагическую фигуру молодого человека, личные качества и поведение которого создавали трудности для его отца и для империи, которой тот управлял.

Хотя Дон Карлос с самых ранних лет был лишён материнской заботы, король сказал его воспитательнице, донье Леоноре де Маскареньяс, набожной даме, которая воспитывала и Филиппа и которая не так давно обдумывала, не уйти ли ей в монастырь: «Относитесь к нему как к сыну». Казалось, Карлос в какой-то степени полюбил её, он завещал ей несколько святых реликвий. «Что же со мной будет, — жаловался мальчик, когда она покинула его окружение, — когда мой дедушка в Германии, а отец в Монсоне?» Когда ему было семь лет, от него убрали женскую опеку и поручили его дону Антонио де Рохасу, которому в своём завещании он оставил реликвию от тернового венца. Общим наблюдателем за его занятиями был Онорато Хуан, принадлежавший к благородной испанской семье — он учился под руководством своего соотечественника, учёного эпохи Возрождения Вивеса до того, как стал придворным. Наставником по религиозным вопросам был Хуан де Муньятонес.