Безумные сказки Андрея Ангелова — 2

Женщины любят, когда их хвалят. И кто именно — вопрос уже вторичный. Впрочем, данная ситуация ясна и без комплиментов со стороны симпатичного покойника… Дамочка непроизвольно поправила причёску, потом нахмурила тонкие изогнутые бровки. С неприязнью глянула на Лёву:

— И мне кажется, ты врёшь, противный рыжий кот! Я не буду рассказывать Иисусу о твоих выходках, а сама накажу розгами. Да так, что ты неделю не сможешь сесть на свою никчемную задницу!

— Бабушка, я не вру! — плаксиво затянула зверюга. — Я добрый, ласковый и весёлый лев.

— Чёрт возьми, не называй меня бабушкой, мелкий и хвастливый пакостник! — отбрила дамочка.

Зло нельзя уничтожить, но его можно вылечить добром. Если, конечно, пациент будет помогать врачу бороться с болезнью. Спасительница открыто посмотрела на жертву:

— Как твоё имя?

— Саня…

— Значит, Александр!.. Давай, Александр, расскажи, что здесь произошло?

Сидоркин на минутку задумался, чуть покашливая.

Лев испуганно сжался, переступая лапками. Верзила тщательно рассматривал свои кирзовые сапоги. Дамочка украдкой любовалась маникюром, справедливость — справедливостью, но женские слабости — это святое.

— Я не буду вам врать, а правду рассказывать не хочу, — наконец, изрёк карманник. — Я, блин, никогда не был стукачом!

— Молодец, что не хочешь врать, — с усмешкой похвалила дамочка. — А сказать правду не есть грех. Порок должен быть наказуем, иначе он породит абсолютное своеволие. Вселенская аксиома! Хотя, дело твоё, — успокоила она кворум. — Ты куда шёл, Александр?

— На суд.

— Я тебя немного провожу. Погоди мгновение, — дамочка склонилась надо львом, молвила внушительно: — Я буду гостить три дня. Забирай своего повара, мяукающий трус. И чтоб ни его, ни тебя я не видела! Ты всё понял, Теобальдус?

— Я всё понял, бабушка, — тоскливо промяукал Лёва. Дамочка слегка хлопнула его по загривку, и процокала каблучками к дверям замка. Ангелы отдали честь огненными мечами, суетливо распахнули створки. Сидоркин поплёлся следом за юной бабулькой.

***

Саня и дамочка шли по безликому коридору, — белые стены, электрические лампочки без абажуров под потолком. Карманник спросил, томясь:

— Вы кто? Хотя, въезжаю. Вы — Бог-мать.

Дамочка иронично покосилась:

— Я бабушка Иисуса — Анна. Прилетела проведать внучка.

— Вы зря прилетели, Анна. Иисуса нету.

— Ерунда, ночевать-то домой придёт, — молодая бабушка встала, подала ручку на прощание. — Удачи, Александр!

Сидоркин флегматично пожал тёплые божественные пальчики. Доказательная страстность исчерпала энергетические заряды, и поэтому воришка лишь грустно пробурчал:

— Вы не поняли. Иисуса, вообще, больше нету. Его убили!

— Чепуху городишь. Мой внук — бессмертен! — дамочка кивнула и вошла в стену.

— Если родная бабушка не верит, что говорить о «Б» и прочих… — так проворчал карманник и последовал дальше по безликому коридору.

54. Иисус

— Привет, — Санечка вошёл в кабинет. На лице обречённость бычка, который сам пришёл к мяснику.

Помощник Господа сидел за столом и дописывал решение. Он поставил точку и отложил шариковую ручку. Немного полюбовался на свои каракули, выписанные (однако) чёткой каллиграфией. Воззрился на грешника, мнущегося у порога.

— Явился, Сидоркин, — ощерился очкарик. — Можешь сесть.

Карманник опустился на стул и сразу же зловеще произнёс:

— Ты мне не верил, а Иисуса убили!

— Лучше о себе подумай, — прошепелявил судья. Он ласково огладил собственноручно составленную бумагу. — Сто три килограмма грехов… так… пропустим описание… наказание… — возбуждённо пощёлкал языком, — в общем, тебе хватит. Распишись, Санёк. — Заморыш подвинул жулику документ и ручку.

— Я ничё подписывать не буду, — по привычке ответил Сидоркин.

— Не спасёт, чувак, — ухмыльнулся замухрышка, снова беря ручку и чиркая в решении: — Так и запишем, сукин сын от росписи отказался.

Судьи — это наиболее мерзкая социальная группа. Каста. Сами судьи это сознают, но добрее не становятся. А наоборот, множат зло вокруг себя. Кармическая диалектика.

Заморыш макнул пальчик в чернила, и проставил на доке отпечаток своего пальца. С этого мгновения приговор вступил в законную силу. Потом экс-инквизитор нажал голубую кнопку на столе. Из внутренней двери, в дальнем конце кабинета, вышла парочка мини-ангелов.

— Ребята, отправьте грешника в ад! — Благочестивый протянул Решение.

Один из мини-ангелов Его взял, аккуратно сложил, сунул в левую перчатку. Оба обнажили огненные мечи.

— Эх, мля! — Карманник неторопливо встал, скрестил ручки за спиной. Цыкнул ироничной слюной в сторону заморыша. Тот сделал вид, что никто не плевался, тем не менее ладошкой по роже провёл, явно стирая брызги.

— Уведите! — отмахнулся очкарик, нажимая красную кнопку на том же селекторе. — Прозерпина, у Благочестивого обед. Никого ко мне не приглашай в течение сорока минут!

Мини-ангел несильно пихнул Саню.

— Шевелись!

Сидоркин поплёлся к выходу, конвой за ним, с мечами наголо. Пока они шли, Благочестивый открыл ящик стола, и кое-что оттуда достал. Что именно, выяснилось тогда, когда карманник на пороге обернулся, дабы сказать: