Безумные сказки Андрея Ангелова

В тюремный застенок приземлили всех главных Персонажей нашего странного сюжета. А именно: армейскую троицу и мафиозную двоицу. И все Персонажи осознают и осознали, что приземлились на нары только из-за Клюева. То есть, если б Клюева не было — то не было бы и… Ну-ну, если б у бабушки были колеса — это была бы не бабушка, а трамвай…

Персонажи сидели и осознавали предысторию своей каталажки несколько календарных недель. Во время горьких дум щёлкнули запоры, жёсткая вертухайская рука втолкнула в застенок двух мужиков: широкоплечего бугая и маленького толстяка.

— Познакомьтесь, братэлосы! Леонид — он мусоровозчик. Хотел загнать мне армейский автомат! Сделку сорвали менты… — улыбчивым голосом, без предисловий, сказал купец Ануфрий Андрюшкин, стоя на пороге. Вблизи громоздился Леонид.

Задумчивая Тишина отдала Паузе законную дань, а дальше воскликнулись две фразы:

— Ануфрий, наш братэлло-близнец!

— Отменная травка попалась!

СПУСТЯ 5 КАЛЕНДАРНЫХ НЕДЕЛЬ

Посредине застенка находится дощатый стол, по его сторонам первая и вторая лавки, стены опоясали лежанки-шконки. Диспозиция Персонажей являлась таковой:

Сергей Сергеевич и Леонид сидели рядком на первой лавке, и пыхали косячок. В перерывах между пыхами, в молчаливом кайфе, парочка жевала конфеты-ириски.

Близнецы Андрюшкины кружились в Тройном Вальсе, и самозабвенно пели:

— Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! Тра-ля-ля!

Николай Николаевич и Михал Михалыч неспешно диалогировали, сидя рядком на второй лавке:

— Когда-то я был неверующим Михал Михалычем, и любил резать яйца.

— Ныне ты верующий Михал Михалыч, и не любишь резать яйца? Да?

— Смотри на рожу Нафани и тоже станешь верующим, полковник. Если ты неверующий. А если уже верующий — то неверующим тебе не быть. Всё дело в его роже. Понимаешь?

У мафиозы Андрюшкина под левым глазом, по-прежнему, торчал крутотенный синячище.

— А как в смысле яиц?

— Жажду, полковник! Ай!

Михал Михалыч смурно вздохнул, в расстройстве вскочил и полез на лежанку-шконку — то ли грустить о прошлом, то ли мечтать о будущем. И тотчас в «Окне для Корма» прозвучал сочный надзирательский голос:

— Андрюшкин, который из Мафии. Прими посылку!

Нафаня живо бросил братьев и принял от вертухая коробку из плотного картона, склеенную албанскими печатями. Аристофан и Ануфрий раздраженно забухтели.

Нафаня на почтительно растопыренных пальцах преподнёс посылку своему боссу.

— Наконец-то мне прислали Яйцерез! — любовно погладил картон Михал Михалыч и оглядел застенок с фанатичным блеском в глазах. — Нужно выбрать чувака!

Заскрипели петли распахиваемой железной двери. Тюремные петли скрипят всегда и всюду, во все времена и на всех континентах. В помещение проник начальник каталажки Крысятин, обеими руками он крепко держал «Ведомость учёта людей».

Зэки с разной интонацией осмотрели начальника. Михал Михалыч вскрыл печати, достал из коробки бумажный лист и тупо моргнул.

— Все сидельцы могут отправляться к этой матери на свободу! Амнистия! — объявил Крысятин, сверяясь с «Ведомостью».

«Салют от фальшивых полутора миллионов!» — проинформировал бумажный лист, давая сигнал бомбе, из каковой и состояла посылка.

Застенок тряхнуло и наполнило едким дымом. А потом прогремел взрыв. А может, сначала прозвучал взрыв, а потом осыпалась редкая штукатурка и дым застлал пространство. Точно одно — зэков забрызгало жёлтой кровью Михал Михалыча, а взрывной волной раскидало по углам и по стенам. На дощатый стол упала голова Михал Михалыча: с наполовину выбитыми зубами, одноглазая и без причёски.

Кровавую Тишину прогнали тоскливые возгласы, что заметались по застенку вперемешку с кашлем: «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…».

— Все могут идти к этой матери! — напомнил Крысятин. — Кроме трупа Михал Михалыча! Потому что трупы мы не выпускаем!

…НА СОРОКОВОЙ ДЕНЬ УТРОМ

— За блестящую операцию по поимке опасных бандюганов награждаются двое ментов из столичной уголовки! — торжественно объявил генерал Вахромеев. — Медалями МВД третьей степени!

Награждение происходило в Главном Корпусе Министерства Внутренних Дел, в Первой Парадной Зале, на Большой Сцене.

— Практически всех пойманных ими бандюганов вчерась выпустили по амнистии. Но это значит только то, что медали запоздали. А не то, что менты сработали хреново!

Генерал фамильярно наколол награды на милицейские груди и представил:

— Прошу любить и помнить! Родственники — типа братья! Свинук и Свинятин! Им — героям, слово!

Награждаемые сегодня взамен привычных штатских бушлатов надели бушлаты милицейские. Свинук пришёл за наградой без пистолета, а Свинятин без Пакета. А может, не они сами так пришли, а их так прийти попросили. Или вынудили.

— Мы не родственники, — поправил Свинятин.

— Мы просто работаем вместе, — подтвердил Свинук.

— Это народ не волнует, — тихо отметил генерал. — Скажите спич или спасибо, и убирайтесь со сцены! Мне ещё полсотни медалей надо раздать…

ДНЁМ