Безумные

– Доброе утро, – здоровается с нами Каролина заметно встревоженным голосом. Не дав нам с Кириллом возможности поздороваться в ответ, она тут же обращается к девушке-консультанту: – Ирочка, мы начнем со второго этажа.

– Как обычно! Фиксируй номера тех, что понравятся, – подмигивает ей девушка с черными волосами и длиннющими стрелками на глазах.

– Поднимемся на второй этаж, – предлагает Каролина, оглядев нас поспешным взглядом. Вынужденная улыбка на мягких губах настораживает; тресните меня кто-нибудь по морде, пожалуйста! – Там представлены коллекции из Испании, Италии и Англии. Очень необычные и интересные варианты.

– Ну, поехали! – улыбается Кирилл, пропуская её вперед. – Наш Данил заболел, кстати.

– Да, я в курсе. Он звонил около часа назад и сообщил, что сегодня его не будет.

– Не вовремя он подцепил эту заразу. Если вдруг, то, что мы выберем, ему не понравится…

– Понравится, – перебивает его Каролина, остановившись на втором этаже. – Я помогу вам подобрать идеальный во всех отношениях вариант.

– Ничуть не сомневаюсь в этом! – говорит Кирилл таким восторженным тоном, словно произносит какой-нибудь тост.

Меня беспокоит её тусклый взгляд. Каролина показывает нам варианты плитки, демонстрирует эскизы всяких мозаик и панелей, а я как идиот пытаюсь понять, почему мне так важно знать, о чем она сейчас думает и что её так тревожит. Пару раз за эти полчаса, что мы бродим от одного стенда к другому, ей кто-то звонит. Перед тем как ответить на звонок, она извиняется перед нами и её щеки заметно розовеют.

Может, это тот её ухажер?

– Что скажешь? – спрашивает меня Кирилл, когда Каролина в очередной раз отходит в сторонку. Я смотрю на нее, пытаюсь услышать что именно она говорит, потому что какого-то хрена меня это действительно интересует! – Та испанская матовая с серой мозаикой круто смотрелась, да? Хотя, и эта с перламутром ничего… Эй? Ты здесь что, просто так? – пихает он меня в плечо.

– И еще раз, прошу прощения за эти звонки… – говорит нам Каролина, послав сконфуженную улыбку. – Так, здесь все. На первом этаже представлены более простые варианты, из них есть парочка, что может вам приглянуться, но…

– Что-то случилось? – вдруг спрашиваю я, удивив себя ни чуть ни меньше, чем Каролину.

– Извините, я отлучусь в уборную на пару минут.

Кирилл спускается по лестнице, а мы продолжаем стоять у самых перил и смотреть друг на друга.

– Все в порядке? – уточняю я, прочистив горло.

– Да, – кивает она, часто моргая. Мила делает так же, когда обманывает меня. – Пойдем вниз, я покажу…

– В чем дело?

Каролина хмыкает и складывает руки на груди, словно собирается обороняться.

– Все нормально.

– Согласно статистике, человек, который отвечает «у меня все нормально» – обманывает. У тебя беспокойный вид.

– И что с того? Тебе это так важно?

– Может быть.

Она опускает взволнованный взгляд и сдержанно вздыхает. К сожалению, я уже знаю, когда Каролина врет, когда говорит правду, когда беспокоится о чем-либо и когда сгорает от наслаждения. К сожалению, я все это знаю.

Провожу рукой по волосам. Нервно хмыкаю, поражаясь собственной реакции на эту девушку. Мне должно быть по боку все, что творится в её личной жизни, но стоит только взглянуть в эти сверкающие глаза… Она такая миниатюрная, нежная, привлекательная…

Надо было оставаться дома.

– Пойдем вниз.

– Каролина, в чем дело?

– Я сбила собаку! – отвечает она неожиданно резко и сжимает свои кулачки.

– …Что ты сделала?

– Вчера, рано утром я сбила собаку… Не знаю, как так вышло. – Она подходит к перилам и опускает голову. – Я отвезла её в ветеринарную клинику, боялась, что убила животное… Выяснилось, что это девочка и она беременна. В общем… Из пяти щенят выжил только один…

Она что, плачет? Подхожу к ней, пытаюсь заглянуть в глаза, но вижу лишь поджатые губы и порозовевшие щеки.

– Я убила детей…

– Перестань.

– Я эту собаку впервые в жизни увидела в нашем дворе… Я убила её щенят, – говорит Каролина, надтреснувшим голосом.

Что я делаю?

Что я делаю?!

Руки сами тянутся к её вздрагивающим плечам. Осторожно разворачиваю Каролину к себе и по-дружески обнимаю, касаясь рукой её мягких волос.

– Ты ни в чем не виновата, так получилось.

– Мне сказали, что собака молодая, что это её первое потомство… – всхлипывает она в мое плечо. – Гореть мне в аду за такое «так получилось»…

Ситуация не совсем веселая, но почему-то мои губы слабо улыбаются. Только сейчас понимаю, что до этого момента я еще ни разу не обнимал её вот так – с особой осторожностью и заботой. Её ручки лежат на моей груди; то, что Каролина рядом со мной и в моих объятиях, согревает не хуже костра в промозглом лесу. Рядом с ней я чувствую себя великаном, что держит в своих ручищах крохотный одуванчик и боится лишний раз пошевелиться.

Но всему приходит конец. Каролина напрягается, упирается ручками о мою грудь и поднимает ко мне порозовевшее личико:

– Я что-то… Расклеилась. Извини. – Прочищает горло и отходит на пару шагов назад. – Нужно спускаться, пойдем.