Безумный

После короткого душа они вернулись в постель. Август лежал на спине, простыни были обернуты вокруг его ног. Лукас лежал поперек кровати, положив голову на живот Августа, а тот довольствовался тем, что перебирал пальцами волосы Лукаса.

— Нет, я намекнул. Аттикус пришел бы в ярость, он думает, что ты хочешь доказать, что мы все убийцы, чтобы потом вывести нас на чистую воду в какой-нибудь операции века.

Лукас подкатился к нему.

— Я знаю тебя два дня, вряд ли бы я успел установить слежку или какие-нибудь жучки, тем более, я больше не агент ФБР. Я бывший агент ФБР, у которого случился психический срыв и который обвинил своего коллегу в том, что он серийный убийца.

Да, точно. Человек, который так сильно травмировал Лукаса, что тот просыпался с криком каждую ночь.

— Нам придется поговорить об этом.

— Для начала, думаю, я заслуживаю знать, что ты имел в виду, говоря, что ты самый странный псих в семье психопатов.

Август вздохнул, проведя костяшками пальцев по щеке Лукаса.

— Я расскажу тебе все. Но если ты предашь меня, на твоих руках окажется немало крови.

Лукас сел, глядя Августу в глаза.

— Ты угрожаешь убить меня?

Август поймал рот Лукаса в затянувшемся поцелуе.

— Нет. Я угрожаю убить их. Ты мой, неважно согласен ты или нет. Но если ты расскажешь миру, кто мы... чем мы занимаемся... ты разрушишь годы тяжелой работы моего отца, и братья захотят заполучить твою голову. Не вынуждай меня убивать мою семью, чтобы защитить тебя.

— Я слышал о любви с первого взгляда, но это немного чересчур.

Август поцеловал Лукаса еще раз.

— Я не люблю тебя. Не могу. Ты это знаешь. Ты решил махнуть рукой на годы тренировок, потому что долго ничего не чувствовал, и что бы между нами ни происходило, это лучше, чем чувствовать оцепенение. Думаю, год назад между нами все было бы гораздо... сложнее.

— Кто из нас профайлер? — спросил Лукас, в его тоне проскальзывала грусть.

— Я не составляю на тебя профиль. Но я вижу тебя. Черт, с тех пор, как я увидел тебя идущего по площади, я вижу только тебя. И понимаю, что веду себя безумно. Ной сказал, что люди, которые не похожи на нас, не поймут.

— Ной – один из твоих братьев?

— Нет, он парень брата. Он и отец – исключения. Два здравомыслящих человека в море психопатов. Ной любит моего брата, хотя брат не может его любить. Но у Ноя никого и ничего нет, и ему хватает защиты и собственничества моего брата, даже зная, что брат не может его полюбить. Они наслаждаются своими взаимоотношениями. Я тоже хочу этого с тобой. Но ты не Ной, а я не Адам.

— Я сам ещё не понимаю, что со мной происходит. Может быть, я играю с огнем, просто чтобы что-то почувствовать. Но разве это что-то меняет? Ты все равно убийца, а я по-прежнему сумасшедший. Я не собираюсь раскрывать твой секрет. Как ты сказал, мне все равно никто не поверит. Но ты должен понять, что быть со мной – это опасно. Кон придет за мной. Он просто играет со мной.

Ярость вспыхнула в душе Августа при одной мысли о том, что кто-то попытается причинить Лукасу вред.

Лукас прижался лбом ко лбу Августа.

— Спокойно, дыши, не сходи с ума. Он всё равно придет за мной.

— Начни с самого начала, — сказал Август низким голосом.

Лукас вздохнул, затем вновь положил голову на живот Августа в качестве подушки.

— Я познакомился с ним четыре года назад. Специальный агент Лоуренс Кон.

Август согнул ногу в колене, и Лукас начал проводить пальцами вдоль бедра, словно пытаясь успокоить ярость Августа.

— Он был напарником или кем-то еще?

Лукас покачал головой.

— Он был полевым агентом. Я – криминальным психологом. Мы пересеклись только потому, что я случайно оказался в Нью-Мексико, где выступал с докладом по профилированию. Местная полиция связалась со мной по поводу одного дела и попросила взглянуть на него.

— И часто такое случается?

Лукас пожал плечами.

— У меня хорошая репутация в бюро. Слухи распространялись о том, что я трогал улики, хотел посмотреть на места преступлений. В общем, ворчуны моей профессии не делали такого. Из-за этого люди обычно ищут меня. Этот человек не был исключением.

— Как Кон оказался в деле?

— Он был связным ФБР между местной полицией и ФБР, работал над рядом дел о пропавших людях в резервации. Я не хотел наступать ему на пятки, но Кон, похоже, был рад такой помощи.

Лукас фыркнул после этого заявления, его отвращение к самому себе стало очевидным. Он винил себя в своих собственных несчастьях. Он был таким чувствительным, таким мягким. Август чувствовал себя... защитником. Чувствовал желание отомстить. Он еще даже не выслушал всю историю, а уже готов показать этому человеку его собственную печень. Лукас был его. А он будет защищать то, что принадлежит ему.

— Разве женщины из коренного населения не пропадают с угрожающей частотой? — спросил Август, решив сосредоточиться на том, чтобы дать Лукасу рассказать свою историю.