Безумный день господина Маслова

Элеш прошел в прихожую, еще раз осмотрелся, вышел из квартиры, спустился вниз и оказался на Овражьей улице нашей благословенной Солертии. Это была окраина, но не та, которая уже дорогая, а та, что еще дешевая. Утренняя Солертия прекрасна и на Овражьей. Давно замечено, что Солертия, как город южный среди по-настоящему северных, является более равномерной, демократичной и незаносчивой, исключая только самый центр. Где окраина Солертии, где средняя часть так сразу не поймешь, хотя ее аборигены наверняка не согласятся с общим мнением. Но пусть они простят нас, ведь мы смотрим из напыщенного Пренса, неоднородность которого так радует туристов и доставляет известные проблемы пожившим достаточно. Интересно, что все названия улиц, площадей, да и самого города его создатели дали по географическим пунктам старых игр, в основном забытых уже в то время. Впрочем, некоторые игры пережили и своих создателей, и создателей Солертии: например, в игре "Элегия: Власть демонов" есть Соборная площадь, там стоит музей, а в музее на стене кровавая надпись, гласящая, что Соборная площадь Солертии названа в честь их площади в игре — не наоборот. И дальше проклятия в адрес христиан. Зайдите на досуге, ознакомьтесь.

Элеш дошел до ленты и поехал в сторону центра. По пути он всегда заходил в кондитерскую "Барселона", которую держала их подруга Нурия Хотода, мигрантка откуда-то из Европы, и не изменил традиции и сегодня. Он сошел на Овражьей, 45, где стояло двухэтажное здание морской, по утверждению хозяйки, архитектуры, и где кулинарные запахи обволакивали уже внизу — хоть не поднимайся и довольный продолжай свой путь из этого уголка счастья. Элеш поднялся в зал, как обычно не стал дожидаться прислугу, сам набрал блюд и рекомендованных к ним напитков и сел у окна. Нурия то ли сама держала низкий рейтинговый порог, то ли ее ограничивали власти, но в "Барселоне" всегда было людно и шумно, в основном от детей. По счастью, Элеш попал в тот тихий промежуток позднего утра, когда дети распиханы по заведениям, и можно спокойно посидеть у широкого во всю стену окна, разглядывая белые арки, уносящиеся ввысь, и быстрые летние облака, пролетающие над куполами.

Но Элеш сел полистать новости и заоконными видами не интересовался. Если честно, для них с Ёлей местная архитектура была всего лишь фоном, и никакого отдельного внимания они ей не уделяли, даже не говорили об этом. Они восхищались грандиозностью Солертии не очень долго — секунд десять в первый день как сюда приехали. Выйдя из здания Норильского вокзала на Паровой проспект, они остановились, поглядели вперед, воочию убедились, что всё выглядит точно как в сериалах, потом:

— Красиво тут!

— Да, красиво!

Так сказали они друг другу, и на этом их восхищение закончилось. Уроженцы мегаполисов часто равнодушны к большим формам, а москвичи равнодушны вдвойне: куда ни приедут — им везде дом родной.

Сегодняшние новости не были особо увлекательны, за исключением одной: Император Солертии повелел удалить из своего титула уточнение "Солертии" и отныне титуловался просто "Император", а Старый Совет коленопреклоненно одобрил это решение восемнадцатью голосами против пятнадцати. Мэрия умела поднять горожанам настроение, Элеш посмеялся от этой новости, потом убедился, что у него осталась квота на критику и под именем "Добрый москвич" оставил комментарий:

"Ребята, вам в цирке через обруч прыгать!"

Там было еще и не такое: горожане любили свое руководство.

Минут за двадцать Элеш попробовал все набранные блюда, из новых выбрал одно под названием "Парижский трайфл" и подозвал официантку.

— Сэннора, прошу порцию вот этого ко мне домой, — сказал он ей, указав на широкий стакан с парижским трайфлом, и приложил записку: "Милая, оцени. Запивал водой. Люблю тебя".

— Да, Элеш, — ответила официантка.

Она была вторицей с одинаковой каждый день внешностью и часто одними и теми же операторами, поэтому хорошо знала и Элеша, и Ёлю, их адрес и их привычки. Хозяйка заведения экономила на прислуге, что было логично в их районе, и держала только двух второидов: официантку в зале, которую советовала называть "сэннора", и говорила, что это не имя, а уважительное обращение к женщине; и повара на кухне, к которому умудрялась подключать больше десяти операторов и строго москвичей, потому что считала московскую кондитерскую школу лучшей в мире. Бог весть как она уговорила на это Союз Операторов и как нашла в Москве столько операторов-кондитеров, но следствием хорошей кухни было каждодневное появление новых блюд. Само собой, это не означало, что заведение когда-то посетят элитные кулинарные блогеры, ведь они ходят только к живым поварам, но людям среднего разбора здесь было приятно, и даже хорошо, что не мешает привередливая публика. Элеш всегда посылал Ёле порцию чего-нибудь еще не пробованного или уже забытого, что ему больше понравилось, а посылку сопровождал запиской. То же самое делала Ёля, когда ей доводилось посещать "Барселону", впрочем она делала это редко, потому что редко отлучалась далеко от дома.