Безумный корабль

Его отец сидел на краешке голой койки. Он посмотрел на Уинтроу в полтора глаза: один белок был сплошь покрыт кровавыми жилками, разбитое лицо безобразно опухло. Поза Кайла Хэвена свидетельствовала о боли и отчаянии, но, когда он заговорил, в голосе прозвучал лишь едкий сарказм:

— Как мило, что ты удосужился обо мне вспомнить. Я уж думал, у тебя теперь только и дела, что перед новыми хозяевами на брюхе ползать…

Уинтроу подавил вздох.

— Я уже приходил тебя навестить, но тогда ты спал. Я и подумал, что лучшего лекарства, чем сон, все равно предложить тебе не смогу. Как твои ребра?

— Горят. И в голове каждый удар сердца отдается. И от жажды и голода умираю. — Кайл Хэвен осторожно шевельнул головой, указывая подбородком на дверь: — Эти двое меня даже воздухом подышать не пускают…

— Я тебе в тот раз оставил воды и пищи. Разве ты не…

— Да, я все это нашел. Глоточек воды и две черствые корки.

В голосе отца прозвучал сдавленный гнев.

— Это все, что я сумел для тебя раздобыть. На борту очень мало съестного и пресной воды. Во время шторма много припасов уничтожило забортной водой…

— Скажи лучше — рабы все сожрали! — Кайл с отвращением мотнул головой и сразу вздрогнул от боли. — У них даже ума не хватило сообразить, что еду надо расходовать бережливо! Сперва они убивают всех, кто способен управляться с кораблем в бурю, потом сжирают половину припасов, а оставшиеся уничтожают. Стая кур и то лучше смогла бы о себе позаботиться!.. Надеюсь, тебя радует свобода, которую они благодаря тебе получили? Может, они останутся жить, а может, все погибнут…

Уинтроу упрямо ответил:

— Они освободились сами, отец.

— Но ты ничего не сделал, чтобы остановить их!

— Я ничего не сделал и для того, чтобы помешать тебе доставить их на борт в цепях. — Уинтроу поглубже вдохнул, собираясь продолжать… но передумал. Как бы ни пытался он разумно обосновать свои действия или бездействие, отец никогда не прислушается к его доводам. Зато слова Кайла были попросту солью на душевные раны Уинтроу. Следовало ли ему винить себя в смерти команды — ведь он в самом деле ничего не предпринял для прекращения бунта?… Но если так, значит, на его совести и все рабы, погибшие на борту до восстания?… Слишком больно даже думать об этом… И Уинтроу продолжал совсем другим тоном: — Ты хочешь, чтобы я посмотрел твои раны? Или еще еды попробовал раздобыть?

Кайл спросил:

— Ты нашел лекарские припасы?

Уинтроу покачал головой:

— Пока еще нет. Никто не признается, что взял их. Может, их во время шторма за борт унесло.

— В таком случае ты и правда мало что можешь для меня сделать, — сказал ему отец не без цинизма. — А вот поесть было бы не худо.

Уинтроу отказал себе в праве на раздражение.

— Посмотрю, что можно сделать, — ответил он тихо.

— Посмотри, посмотри, — хмыкнул отец. И, внезапно понизив голос до шепота, спросил: — Так что именно ты собираешься сделать с пиратом?

— Не знаю, — честно сознался Уинтроу. Прямо посмотрел в глаза отцу и добавил: — Мне страшно. Я знаю, что должен попытаться его исцелить. Беда в том, что я не знаю, какой исход хуже: он остается в живых и распоряжается нами как пленниками — или мы все умираем с ним вместе, покидая корабль в одиночестве…

Отец Уинтроу плюнул на пол каюты. Это было до такой степени на него не похоже, что произвело эффект полновесной пощечины. Его глаза холодно заблестели, как два синих камня.

— Я тебя презираю, — прорычал он. — Твоя мать, должно быть, пустила к себе в постель морского змея, иначе у нее не родилось бы нечто подобное!.. Мне стыдно, что люди называют тебя моим отпрыском!.. Посмотри на себя, несчастье ходячее!.. Пираты захватывают твой фамильный корабль, источник пропитания твоей матери, сестер и младшего брата. Их жизнь или смерть зависит от того, сумеешь ли ты отбить «Проказницу» у разбойников!.. Но тебе даже и мысль об этом в голову не приходила! Ты только и думаешь о том, удастся ли тебе вылечить пиратского вожака, у которого ты и без того оказался под сапогом!.. А о том, как бы раздобыть нам оружие, как бы уговорить корабль оказать пиратскому капитану то же неповиновение, которое видел от нее я, — не-ет, это не для нашего Уинтроу. Вспомни-ка, сколько времени ты потратил, ухаживая за двуногими скотами по трюмам! Ты добился, чтобы хоть кто-нибудь из них теперь помог тебе? Нет! Ты скачешь на задних лапках перед пиратом, укравшим наш корабль, да еще помогаешь ему его удержать…

Уинтроу, опечаленный и изумленный, только покачал головой.

— Не очень понимаю, — сказал он, — о чем ты говоришь. Каких деяний ты ждал бы от достойного сына? Я должен в одиночку отбить корабль у Кеннита и его команды головорезов, подчинить рабов, загнать их назад в трюмы и благополучно доставить в Калсиду? Так, что ли?

— Смогли же вы на пару с этим хреновым кораблем, свергнуть меня и уничтожить мою команду! Так почему бы тебе не напустить «Проказницу» на него, как ты напустил ее на меня? Почему бы тебе хотя бы один-единственный раз в жизни не поступить так, как того требуют интересы семьи?…