Безумный корабль

Клеф уже развел небольшой костерок: одной из его обязанностей было приготовление ужина. Это помимо возни на корабле — весь день на ногах. В частности, ему пришлось натаскать в ведерках пресной воды для работников, после того как Брэшен выплеснул их питье в физиономию Совершенному. Еще он точил инструменты, бегал туда-сюда с разными поручениями, а под вечер притаскивал из дома Вестритов съестные припасы и готовил ужин на четверых. Роника Вестрит всех приглашала к семейному столу, но Янтарь вежливо отклонила ее приглашение, сказав, что предпочитает не оставлять Совершенного в одиночестве. Брэшен с радостью воспользовался тем же предлогом. Он знал, что высиживать за чинным столом было бы превыше его духовных сил. Как бы не натворить дел!

Ох, Са пресветлый, как же не хватало ему хоть маломальской крошечки циндина, чтобы сунуть на зуб!.. Чтобы хоть мурашки по коже бегать перестали от неутоленного вожделения!..

— Ну? И что у нас сегодня на ужин? — спросил он мальчишку.

Клеф посмотрел на него глазами мороженого судака и ничего не ответил.

— Не доставай меня, парень! — предупредил Брэшен. Долготерпения у него вправду оставалось немного.

— Рыбный суп, кэп! — Клеф хмуро помешивал в котелке потрескавшейся деревянной ложкой. А потом, не поднимая глаз, упрямо пробормотал: — Твоя как хочешь, а только он не развалина! Не мусор!

«Так вот, значит, в чем дело».

— Конечно, Совершенный не мусор, — проговорил он спокойно. — Вот и пускай прекращает вести себя, точно кусок дерьма. — И он покосился туда, где в сгущающейся темноте над ними молча высилось носовое изваяние. Брэшен продолжал, обращаясь больше к Совершенному, нежели к Клефу: — Вообще-то он преотличнейший парусный корабль, прах его побери. И уж я позабочусь, чтобы он вспомнил об этом. Как и все прочие в Удачном…

Клеф почесал нос и опять взялся за ложку:

— Его просто невезучий.

— Он невезучий, — устало поправил Брэшен. — Хотя нет. Не то чтобы он сам был невезучий, просто ему крепко не повезло, причем с самого начала. Бывает, знаешь ли, так, что судьба подставит тебе подножку, потом еще сам ошибок наворотишь… и начинает казаться, что никогда уже и не выберешься из этой дыры. — Он невесело рассмеялся. — Я это по собственному опыту знаю.

— Твоя тоже злополучие?…

Брэшен нахмурился:

— Учись правильно говорить, парень. Хочешь плавать со мной — выражайся так, чтобы сразу было понятно!

Клеф фыркнул:

— Твоя… Тебе тоже не повезло?

Брэшен пожал плечами:

— Иным приходилось и похуже, чем мне… Однако не многим.

— А ты возьми своя рубашка и выверни наизнанку. Мой батя, он, бывало, мне говори: не везет — надо рубашку перемени…

Брэшен невольно улыбнулся.

— Да уж, — сказал он, — только и осталось, что наизнанку ее вывернуть. Благо она у меня единственная. Чем не свидетельство моей несравненной удачливости, а?

Альтия резким движением поднялась на ноги и выплеснула остатки чая за борт, на прибрежный песок.

— Я пошла домой, — сказала она.

— Счастливо, — сдержанно отозвалась Янтарь. Альтия ударила ладонью по кормовым поручням:

— Так я и знала, что однажды он вот так сунет мне это под нос!.. Так я и знала с самого начала! Этого-то я и боялась…

Янтарь озадаченно смотрела на нее:

— Сунет под нос… что?

Альтия невольно понизила голос, хотя здесь, на корабле, просто некому было услышать:

— Что я с ним однажды переспала. Он знает, что это позволит ему меня в грязь втоптать. Надо просто похвастать перед кем надо… или, наоборот, перед кем не надо…

В глазах Янтарь зародился лукавый блеск:

— Я не раз слышала, какую чушь несут люди от испуга или обиды… Но это, право же, глупость поистине выдающаяся! Альтия, неужели ты вправду полагаешь, будто этот человек станет использовать случившееся между вами как оружие против тебя? Разве он похож на никчемного хвастунишку? Да и в то, что он способен намеренно причинить тебе боль, — как хочешь, не верю!

Воцарилось неловкое молчание.

— Ты, должно быть, права, — созналась Альтия наконец. — Иногда я просто ищу причину, чтобы на него разозлиться. — И она сложила руки на груди. — Но скажи, зачем он мне сейчас глупостей наговорил? Зачем задавал такие вопросы?

Янтарь не стала торопиться с ответом. А потом спросила сама:

— Ну а что тебе до него? Почему каждое его слово тебя из душевного равновесия выбивает?

Альтия тряхнула головой:

— Да потому, что, как только мне начинает казаться, будто у нас вправду что-то получится, он приходит и… Ведь хорошо же потрудились сегодня, верно, Янтарь? Да ну его в самом деле! Работали что было сил, причем работали все вместе, точно в старые добрые времена. Я-то уж знаю, как он работает и что у него на уме… это все равно как танцевать с хорошим партнером. И вот, едва я успеваю решить, что мы снова сработались и у нас все в порядке, тут-то ему и приспичивает…

Альтия замолчала.

— Приспичивает — что? — спросила Янтарь.

— Ну, задать какой-нибудь гадкий вопрос. Или что-нибудь ляпнуть…

— То есть сказать что-нибудь кроме «Подержи-ка бревно!» или «Давай сюда колотушку!» Так ведь? — мило улыбнулась Янтарь.

Альтия улыбнулась, но вид у нее был самый несчастный.