Безумный корабль

— Ох! Малта… — приглушенно воскликнула она, и Малта внутренне приготовилась отбиваться от незаслуженной выволочки, но вместо этого мать сказала: — Я так переволновалась, но до чего же ты была хороша!.. Вот только знать бы, и о чем вообще думал Давад?… Я хотела увести тебя сразу, как только кончился танец, а он, подумай только, самым дерзостным образом ухватил меня за руку и принялся внушать, чтобы я насоветовала тебе скорее идти к нему, он-де устроит тебе еще танец с сатрапом!..

Малту так и трясло.

— Мама, — выговорила она, — он сказал, что пошлет корабли вызволять папочку. Но потом… — Тут она замялась и даже пожалела о сказанном. Собственно, чего ради докладывать матери? Надо самой принимать решение.

Насколько важно было для нее спасение отца? Она ведь прекрасно поняла, на что намекал ей сатрап. Ошибиться при всем желании было трудно. И выбор оставался за ней. И в особенности оттого, что цену платить предстояло именно ей. Кто же тут мог принять решение вместо нее?

— И ты поверила? — встрял Рэйн. Кажется, он своим ушам не верил. — Малта, да он с тобой просто играл! Неужели ты думаешь, что он мог с такой легкостью отвесить подобное обещание? Точно пустячный комплимент отпустить? Да он ни стыда ни совести не ведает, не говоря уже о нравственном чувстве! Ты же совсем девочка, а он тебе такую душевную пытку устраивает!.. Убить мало мерзавца…

— Я, знаешь ли, не совсем девочка, — холодно заверила его Малта. Она-то знала, что маленьким девочкам подобных испытаний не предлагают. — Если, кстати, ты считаешь меня таким уж ребенком, то что говорит твое нравственное чувство об ухаживании за мной? — Она сама плоховато понимала, что говорит. Ей требовалось немедленно уединиться, чтобы хорошенько подумать о предложении сатрапа и о том, какая плата в действительности подразумевалась. Язык же тем временем продолжал болтать помимо разума: — Или ты таким образом от возможных соперников отделываешься? Только-только увидел, что другой мужчина ко мне хоть какой-то интерес проявил, и уже с ревностью налетаешь?

Вот тут мать ахнула по-настоящему. Она не знала, на кого смотреть, на Рэйна или на Малту.

— Простите, — пробормотала она наконец. И буквально бежала с поля битвы влюбленных. Малта почти и не заметила ее ухода. Мгновение назад она многим готова была пожертвовать, только чтобы скорее оказаться при матери. А теперь отлично понимала: здесь мать ей ни в коем случае не помощница.

Рэйн не то что отшатнулся, а буквально подался на полшага прочь. Их взаимное молчание стало похоже на туго натянутую, трепещущую тетиву. Потом он резко и коротко поклонился, скорее произвел этакий намек на поклон.

— Прошу прощения, Малта Вестрит, — сказал он, и она явственно услышала, как он сглотнул. — Ты действительно женщина, а не дитя. Но ты лишь недавно вступила во взрослое общество и еще не успела постичь уловки низких проходимцев. Я лишь пытался защитить тебя…

И он отвернул лицо под вуалью, глядя на танцующих. Те вышагивали и кружились, постоянно меняясь партнерами. Он понизил голос и добавил:

— Я знаю, что спасение отца для тебя важнее всего, и это делает тебя уязвимой. Жестоко было с его стороны сулить тебе помощь…

— Как странно! — отозвалась Малта. — Мне-то казалось, что жестокостью скорее следовало бы назвать твой отказ, когда я молила о помощи. Теперь я вижу, что ты стараешься быть добрым… — Она расслышала в собственном голосе ледяную язвительность и… узнала ее. «Точно так же отец ссорился с мамой, — подумалось ей. — Выворачивал ее собственные слова наизнанку и обращал против нее…» Что-то в ней предостерегало, призывало остановиться… вот если бы она еще знала как! Ей требовалось подумать, ей нужно было время для того, чтобы обо всем поразмыслить… но вместо этого события неслись прямо-таки вихрем. Единственный и до гробовой доски неповторимый бал представления гремел и кружился, у нее появилась хоть призрачная, но возможность добиться от сатрапа помощи отцу… и в довершение всего — вместо того чтобы танцевать с элегантным ухажером под завистливыми взглядами подруг, она стояла и глупо препиралась с этим самым ухажером.

Ну никакой справедливости на свете!..

— Я не старался быть добрым. Я хотел быть правдивым, — негромко сказал Рэйн. Музыка как раз кончилась. Все либо покидали середину зала, либо уговаривались с новыми партнерами. Поэтому слова Рэйна прозвучали в тишине. Не особенно громко, но достаточно слышно для того, чтобы несколько голов повернулось в их сторону. До Малты дошло, что внимание публики ему приятно не более, чем ей самой. Она попыталась натянуть на лицо легкую улыбку, тем самым выдавая его слова за пусть непонятную, но все-таки шутку. Не получилось. Раскрасневшиеся щеки слишком плохо повиновались.

В это время позади нее кто-то прокашлялся, и Малта оглянулась.

Перед нею в низком поклоне расшаркался Сервин Трелл.

— Можно ли пригласить тебя на следующий танец?

В его голосе звучал сдержанный вызов, как если бы он обращался больше к Рэйну, нежели к ней. И вызов был принят.