По десяти бальной шкале рев Ирондюка тянул на твердую восьмерку. Полковничье звание минимум. Я даже как-то его зауважал. Пусть он и высокомерный засранец, но командир и организатор дельный.
- Высшую сферу отражения нельзя пробить или снять. А любой урон или заклинание отражается с десятикратным усилением и бьет по площади, - спокойно пояснил он с тщательно скрываемыми, но заметными нотками превосходства.
Я уже упоминал, что он высокомерный засранец?
Похожая на мыльный пузырь сфера стала совсем бледной и растаяла. Зато к жизни вернулся один из волков шамана, пусть и с половиной жизней.
Думаете, на этом все закончилось. Да ничего еще толком не начиналось. Подняв посох вверх, Гумм с силой опустил его вниз. Ядовитый туман…. В этот раз убегать было бессмысленно, он появился сразу и везде. Похоже, сейчас мы все тут и ляжем.
Как-то скромно в этот раз. Да и туман не стал висеть, а сразу пропал. Причем пропал, включая тот, что весел прежде.
- У кого есть антидот, рука вверх. Лекари снимают яд с остальных.
Несколько игроков подняли руки, но у больше части антидота не оказалось. Приятно, что ни один я такой нуб.
Однако лекарям лучше поторопиться.
Как положено по закону подлости, всех спасти не успели. Еще десять извечных прилегли отдохнуть в зеленую травку. В основном не повезло милишникам. Их лечили в последнюю очередь.
От двух рейдов на ногах осталось чуть больше одного. А у Гумма даже половины жизней не сняли. Плюс его волк ожил. Последнее, впрочем, решаемо.
Бодрость и манна подошли к концу как-то внезапно. На моей памяти такое в первый раз. Хорошо, что в Хоринисе я озаботился закупкой зелий. Только надо было больше брать. Раза в два больше.
Короткая передышка. Пустые флакончики летят в траву. Сколько раз я этого шамана уже ударил? Двести? Триста? Нет, гораздо больше. Каждый удар, минус к защите от огня. Хотя я столько бью, что давно должен низвести ее до нуля. Но так еще лучше. Навык Сокрушитель стихийной защиты не только уменьшает защиту, но и увеличивает урон от выбранной стихии. В моем случае это огонь. Плюс Укротитель огня, навык взятый за сороковой уровень. Дополнительные пять процентов урона и увеличенный шанс критического удара.
Руки просто чешутся применить Аутодафе, чтобы поджарить шамана.
Терпение, только терпение. Чем меньше у боссов жизней, тем они опасней и злей. А значит сцепить зубы и ждать.
Древний вожак падает… вновь. Теперь весь урон идет в шамана. Медленно, но верно полоса его жизней ползет вниз. Лекари начинают понемногу воскрешать погибших игроков.
Снова Сфера отражения, воскрешение одного из волков, ядовитая атака по площади. Витамин не дремлет и вовремя снимает с меня яд.
Волк падает. У Гумма остается чуть больше четверти жизней. Он вновь перешел на секторальные атаки, только в этот раз сектор поражения в два раза больше чем раньше. Гумм словно обезумел, кастует их одна за другой. Вскоре процентов шестьдесят радиуса вокруг шамана заполнено ядовитым туманом. Восполненные было потери вновь растут. Адзума и Нисса остались лежать в туманных облаках, не сумев вовремя уйти из сектора атаки. Хакгрима так и не смогли поднять. Представляю, как ему весело валяться столько времени облачками любоваться. Да и то в том случае если на спину упал. Если на живот, то картина еще безрадостней.
Жизни Гумма в красной зоне. И по самому шаману это отчетливо видно. Некогда роскошная шелковая туника покрыта кровью и грязью, количество перьев в головном уборе уменьшилось на половину. Глаз подбит. Рука кровоточит.
Новая Сфера. В этот раз луч бьет сразу в двух волков разом. А едва они воскресли, рядом с ними появляются четыре новых призрака.
- Вы заставили меня попотеть, но сейчас вы умереть, - провозгласил Гумм, начиная очередной танец.
- Урон! Больше урона! Плевать на волков! Не дайте ему закончить! – даже не кричит, а скорее просто хрипит Ирондюк. Даже не знал, что в игре можно сорвать голосовые связки.
Пожалуй, время пришло. Почему инквизиторы жгли ведьм? Им просто не хватало женского тепла.
Аутодафе!
Глава 19
Братец Тук и большая прогулка.
Едва Гумм упал, как Призрачные волки пропали, а Древние вожаки повалились на землю следом за хозяином.
Тишину, повисшую над поляной, можно было резать ножом.