Безумный магазинчик

– Так вот, если не хотите превратить пса в неуправляемого психопата, который однажды озвереет настолько, что вцепится вам в горло, спокойно и без нервов обучайте собаку командам, и не пудрите ей мозги уголовным жаргоном. Понятно?

– Понятно, – кивнул охранник.

– Рада это слышать, – сказала Серова.

Охранник с жалостью посмотрел на ротвейлера.

– Ну, ты, брат, тупой, в натуре, – русского языка не сечешь, – укорил он собаку. – Тоже мне – друг человека. Ну ничего, я тебе мозги вправлю – Ломоносовым заделаешься. По фене,[3] мать твою, лаять будешь.

Предложив владельцам собак самостоятельно продолжить отработку команды «рядом», Катя подошла к поджидающему ее у калитки Ясину.

– Это мой приятель, Максим, – представил Лизоженова бизнесмен. – Занимается шоу-бизнесом.

– Очень приятно, – протянула ему руку Катя. – Вы хотите дрессировать свою собаку?

– Не совсем, – уклончиво ответил Лизоженов.

– Речь идет об Адаме фон Штрассене, – вмешался Сергей. – Я хотел спросить вас, не могли бы вы дать Адаму несколько частных уроков?

– Но я и так даю Адаму частные уроки, – удивилась Серова. – Или вы об этом забыли?

– Нет, я не забыл. Тут вот какое дело. Адаму предложили сниматься в кино.

– В кино? Адаму?

Лизоженов кивнул:

– Вот именно. Нам нужен опытный дрессировщик. Вы знаете Адама, Сергей рекомендовал вас, как прекрасного специалиста, да и за деньгами мы не постоим. Сто долларов за занятие вас устроит? Готовить Адама вы сможете дома у Сергея. У него особняк в Рузаевке.

– Да, я знаю, – кивнула Катя. – Сто доларов – это, конечно, неплохо. А что за фильм? Заранее предупреждаю – роль служебно-розыскной собаки Адам не потянет, даже если вы озолотите меня с головы до ног.

– Да нет, Адаму никого не придется кусать, – успокоил девушку Ясин. – Скорее наоборот.

– Наоборот? Как это – наоборот?

– Вы слышали о Ладе Воронец?

– Естественно. Кто же о ней не слышал! Она ведь тоже живет в Рузаевке.

– Так вот, в этом фильме будут сниматься Лада Воронец, еще одна, менее известная певица и Адам фон Штрассен.

– То есть это будет видеоклип?

– Не совсем. Это будет своеобразный переворот в киноискусстве. Принципиально новый жанр. Эстрадно-постмодернистская зооэротика.

– Эстрадно-постмодернистская – что?

– Зооэротика, – услужливо подсказал Лизоженов.

– И что это означает? – осторожно поинтересовалась Серова.

– То, что Адам должен будет трахнуть обеих певиц, – решил взять быка за рога Максим.

– Порнушка?

Ясин кивнул головой и смущенно пожал плечами.

– О Господи! – выдохнула Катя.

Рузаевский магазинчик и его продавцов Колюня хорошо знал. Он неоднократно сиживал с майором Зюзиным в баре «Космос-2», потягивая пенистое пивко и обсуждая последние приколы бурной милицейской жизни.

И, хотя вчера оперативники опросили работников магазина, Чупрун решил заскочить туда еще раз – вдруг повезет. Сами продавцы, конечно, ничего не могли видеть, генерала убили поздно ночью, когда в магазине оставался лишь вдребезги пьяный сторож, а обнаружили тело генерала где-то около семи утра, когда магазин был еще закрыт.

Чем черт не шутит – вдруг сторож что-либо вспомнит или до продавцов дойдут какие-то слухи.

Магазин, по обыкновению, был почти пустым. Пара заезжих отдыхающих покупала спрайт и кока-колу. За прилавком стояли Глеб Бычков и молодой незнакомый Колюне парень.

– Привет легавым! – бодро поприветствовал опера Глеб. – Ты как – расслабиться или по работе?

– По работе, – вздохнул Чупрун. – Дай бутылку минералочки. Жара.

– В такую жару плохо работается, – посочувствовал продавец. – Ну, как идет следствие?

– Помаленьку.

– То есть никак, – усмехнулся Глеб.

– Мне нужно поговорить со сторожем и с сотрудниками магазина.

– Поговорить-то ты, конечно, можешь, – пожал плечами Бычков, – только толку не будет. – Хрум, зараза, всю ночь проспал, а больше никого в магазине не было.

– А собака? У вас же вроде собака была. Неужто не залаяла, когда генерала убивали?

– В том-то и дело, что в ту ночь собаки не было. Чук накануне вдребадан напился. Сначала выл, а потом блевать начал. Алкогольное отравление. Чуть не подох, бедняга. Лоточница Любаша его к себе домой взяла. Молоком отпаивала.

– Чук – это кто? – не врубился опер.

– Как кто? Пес. Я же объясняю, что собаки в ту ночь в магазине не было. Чук у Любаши спал, в вытрезвителе.

– Пес был пьян?

– А я что говорю? Чук в день перед убийством генерала у Моджахеда сто баксов выиграл, вот Биомицин и напоил его на радостях бормотухой.

– Пес обыграл Моджахеда? – изумился Колюня. – Как обыграл? В очко? В девятку?

– Ну, ты, опер, даешь, – покачал головой Бычков. – Собаки в очко даже у нас в магазине не играют. Лапы у них не приспособлены карты держать. Чук пари выиграл. Биомицин поспорил с Моджахедом на сто баксов, что если тот забросит палку на крышу магазина, Чук ее принесет.

– И что? Принес? – вскинул брови Колюня.

– Принес. Моджахед стольник Биомицину как миленький выложил.

– Не верю, – покачал головой опер.

– Спорим? – вдохновился Глеб. – На сотню баксов. Чук уже вернулся. Немного шатается с похмелья, но соображает.

– Вот еще! – отмахнулся Чупрун. – Не стану я спорить.