Безумный магазинчик

– Владимир Аркадьевич Мусин? Контрактник? – болезненно морщась, брезгливо повторила генеральша. – Никогда не слышала про такого, а если и слышала, то не помню. Сколько их было – контрактников, солдат. Я к ним вообще никакого отношения не имела, так с чего вы вдруг решили, что я должна кого-то знать?

– Этот солдат погиб то ли в день окончания контракта, то ли через пару дней после его окончания, – объяснил опер. – Его имя вам ничего не говорит, но, возможно, вы что-то слышали о его гибели?

– Так вот почему вас это интересует, – с многозначительным видом протянула Оксана Красномырдикова. – Это как-то связано с убийством моего бывшего мужа?

– Такая возможность не исключена, – кивнул Колюня. – Речь может идти о мести.

Оксана Макаровна подошла к бару и вытащила из него бутылку коньяка.

– Хотите?

Опер отрицательно покачал головой.

– Я на работе.

– Погибло несколько контрактников, – сказала она. – История была довольно грязной. Хотя напрямую обвинить Романа в их смерти было нельзя, он был в курсе того, что происходит, и даже пальцем не шевельнул, чтобы этому помешать. Эти события отчасти повлияли на мое решение развестись с ним. Я и сама далеко не святая, люблю покупать дорогие красивые вещи, жить хорошо и с размахом, но при этом считаю, что для всего существуют определенные пределы. Одно дело – торговать налево оружием, обмундированием и стратегическими материалами, и совсем другое – из-за жалкой горсточки рублей убивать своих же русских солдат.

– Как это – убивать своих же солдат? – изумился опер.

– Роман не был организатором или инициатором всего этого, – генеральша выпила и мрачно посмотрела в пустую рюмку. – Я не уверена, что он смог бы что-либо изменить, даже если бы попытался. Если бы Роман вмешался и попытался предать дело огласке, он бы только нарваться на крупные неприятности, и уж наверняка поставил бы крест на своих мечтах о политической карьере. Мой муж был не более чем винтиком в огромной армейской машине, пусть даже позолоченным, но винтиком. Любой винтик легко заменить, но сам по себе он – ничто.

– Так что же все-таки произошло?

Красномырдикова поморщилась.

– Речь шла о деньгах контрактников. Офицеры силой заставляли их подписывать бумаги, после чего солдаты вместо зарплаты получали шиш с маслом, а офицеры клали их кровью заработанные рубли себе в карман.

– Какие бумаги?

– Всех солдат, демобилизовавшихся из Чечни, собирали в одно место и на несколько суток бросали в яму, где они, сидя на одной воде, дозревали до нужной кондиции. Потом в яму опускали лестницу. Солдаты по одному поднимались наверх. Их отводили к командиру роты. Командир клал перед дембилем листок бумаги и говорил: пиши, падла, сколько ты продал боевикам оружия, боеприпасов и обмундирования. Не подпишешь то, что от тебя требуется – снова пойдешь в яму, и будешь там задницу отмораживать до тех пор, пока не поумнеешь. Вот контрактники и писали под диктовку: продал боевикам пять шинелей, три шапки, автомат, столько-то гранат, столько-то патронов, из расчета, чтобы стоимость проданного обходилась как раз в заработанную за время контракта сумму. После некоторых махинаций с бумагами невыплаченные солдатам деньги офицеры клали себе в карман. Роман тоже неплохо погрел на этом руки. Ему регулярно отчислялся солидный процент.

– Суки, – процедил сквозь зубы Колюня.

– Не стоит обижать собак, – язвительно фыркнула генеральша. – Они бы до такого не додумались.

– Так как погибли солдаты?

– Разве не понятно? Кое-кто загибался естественным путем – попробуй посиди несколько дней зимой в яме без жратвы. С оформлением этих покойников проблем не возникало. А потом один умник решил устроить восстание. Дело было летом, можно было и яму худо-бедно перетерпеть, вот он и подговорил ребят стоять за свои деньги до последнего. Не могут, мол, они всех нас тут уморить, при демократии, мол, живем. Такого скандала даже армия не прикроет. Обещал шум поднять, журналистам все рассказать. Что было делать командирам? Не идти же всем под трибунал из-за одного упрямого идиота. Вот к нему и нескольким его наиболее рьяным сторонникам и применили усиленные меры убеждения, но блаженный придурок уперся до конца. Все на высшую справедливость уповал. В результате – несколько трупов со следами насильственной смерти. Дело, естественно, удалось замять, но поползли неприятные слухи. Вот и все. Имен погибших солдат я, к сожалению, не знаю.

– Спасибо, – сказал Чупрун. – Вы очень мне помогли.

– Жаль только, этим ребятам уже никто не поможет, – вздохнула Оксана Макаровна.

Марина Александровна, пошатываясь от голода и усталости, брела по Синяевскому проспекту. Она пыталась отыскать Нюхарика, сотрудничающего с ментами наркомана-стукача.