Безумный Макс. Генерал Империи

– Так, – мягко улыбнувшись, произнёс посол и подвинул ему одну из трёх папок, принесённых им на переговоры. Красную. – Не стоит верить всему, что здесь написано. Я немало удивился полёту фантазии сотрудников нашего Генерального штаба и разведке. Но это очень интересное чтиво.

– Вы собрали о нём целую папку? – удивился Керенский, слегка уязвленный германским интересом к «какому-то там полковнику». – Он не столь важная птица, чтобы так переживать о нём.

– Александр Фёдорович, – перестав улыбаться, произнёс посол, – я понимаю Ваше недоумение. Но, сами понимаете, у нас были определённые резоны опасаться человека, который складывает курганы из отрезанных голов своих врагов. В наши дни это несколько… экстравагантно, что ли…

– Так это правда?! – подавшись вперёд, спросил Керенский. – Я думал, что германские и австрийские газеты врут и приукрашивают, пытаясь выставить этого полковника чудовищем.

– Фотокарточка в папке. Жутковатое зрелище. В центре кургана была воткнута жердь, на которую насадили голову коменданта лагеря военнопленных под Зальцбургом. Тот использовал военнопленных в качестве живого щита, надеясь на то, что Меншиков не решится атаковать. Он хотел избежать кровопролития. Избежать боя. Избежать лишних смертей. Но «этот полковник» и его солдаты перебили всех людей, что пришли на поле боя. Там творилось что-то жуткое. Отрезанные головы, собранные в курган, – это то, что на слуху. Тела некоторых солдат Австро-Венгрии буквально растерзаны, словно их рвали дикие звери. Вы уверены, что человеком, учинившим такое, можно пренебрегать?

Посол ушёл готовиться к официальному мероприятию по подписанию перемирия. Требовалось согласовать все нюансы с Берлином и получить подтверждение своих полномочий. А Керенский Александр Фёдорович развязал завязки папки. Откинул плотную картонную обложку. И погрузился в чтение, от которого очень быстро ошалел. Ведь перед ним находилась дополненная и расширенная версия «папки», что передавалась от имени Кайзерин её родственнице – Татьяне Николаевне. Проработанность в этот раз была выше, и появились многие интересные подробности итальянской кампании Меншикова, включая допросные листы командира его штурмовиков. А ещё туда были включены аналитические записки о роли нашего героя в снятии Сухомлинова и фатальном крахе команды Великого князя Николая Николаевича Младшего. Очень интересные, надо сказать, записки…

Глава 5 1916 год, 28 июля, Штормград

Ознакомившись с содержимым переданной ему папки и проверив выборочно сведения, Керенский не на шутку испугался. И начал действовать, стремясь как можно скорее ослабить и вывести нашего героя из игры. Практически любой ценой.

После славной итальянской кампании он не мог открыто выступить и уж тем более приказать арестовать Максима под надуманным обвинением. Если судить по материалам папки, обычные покушения также не работали. Он раз за разом выходил из самоубийственных предприятий если и не без потерь или ранений, то, безусловно, с выгодой для себя. А значит – что? Правильно. Нужно действовать проверенным веками методом. Не можешь наказать? Награждай. Но так, чтобы награды обернулись проблемами.

Прежде всего Керенский попытался вырвать Меншикова из его среды обитания и лишить командования полком. Но как это сделать так, чтобы он не посмел отказываться? Правильно. Повысить.

Формально полковник для лейб-гвардии полка – звание заниженное. Обычно командирами таких частей выступают генерал-майоры. В отдельных, особых случаях – полковники и генерал-лейтенанты. Поэтому рейд Максима разделили на три части – Берлинскую, Римскую и Венскую. Каждую обозвали отдельным рейдом и наградили повышением по званию. Что привело полковника в положение полного генерала. Командир такого ранга командовать полком, пусть даже и лейб-гвардии, не может. Это абсурд. Поэтому в связи с повышением Меншиков должен был в течение двух недель сдать командование и явиться в Петроград – в резерв чинов Ставки. Вакантных ведь должностей генеральского уровня не имелось…

Кроме обозначенных целей, Керенский стремился ещё и вызвать ненависть к Меншикову в генеральской среде. Чтобы они разозлились на выскочку, прыгнувшую через их головы в своих грязных сапогах.