Безумный поклонник Бодлера

Шарль запрыгал от радости. Переезд в Лион – это так здорово! Начинается новая жизнь, неизведанная и интересная! Там он поступит в коллеж, станет лучшим в классе и порадует семью ошеломительными успехами. Несомненно, он будет отличником, и вот тогда-то все узнают, что на самом деле представляет собой Шарль Бодлер! Однако в Лионе Шарля ждало разочарование. Жак Опик, выросший в военном училище для сирот героев, погибших за освобождение Франции, отправил пасынка в интернат при Королевском коллеже. Подполковник искренне полагал, что мужчина должен воспитываться в казарме, терпеть лишения, выполнять чужие приказы, есть отвратительную пищу и спать на грубых простынях. Но самое неприятное, что, желая Шарлю только добра, отчим лишил его возможности ежедневно общаться с обожаемой матерью и уединяться для того, чтобы помечтать. Вместо увлекательного приключения, которое сулил переезд, Бодлер погрузился в пучину депрессии.

В Лионе все было скучно и уныло. Шарль одиноко бродил по грязным улочкам, всматриваясь в хмурые лица прохожих, тосковал по дому и мечтал о триумфе, который прославит его и заставит родителей понять свою ошибку. Он не такой, как другие дети. Его нельзя выгонять из дома и перепоручать заботам равнодушных учителей. Кроме окриков и нравоучений, Шарль от них ничего не слышит. Ни похвалы, ни слов поддержки. Нет, совсем не так рисовалась ему эта поездка. Вместе с нарастающей депрессией постепенно улетучивалась первоначальная решимость стать лучшим в классе, уступая место нежеланию открывать учебники. Благодаря природным способностям Шарль некоторое время еще числился в хороших учениках, не скатываясь на совсем уж плохие оценки. Но дела шли все хуже и хуже. В классе Шарль держался особняком, демонстративно сторонясь одноклассников, этих грубых деревенщин, как он их называл. На переменах в коридорах слышалась шумная возня школяров, перекрикиваемая пронзительным детским голоском, декламировавшем строфы из Ламартина:

– О ты, таинственный властитель наших дум —
Не дух, не человек – непостижимый ум!
Кто б ни был ты, иль злой, иль добрый гений,
Люблю порыв твоих печальных песнопений,
Как бури вой, как вихрь, как гром во мраке туч,
Как моря грозный рев, как молний яркий луч

[1].