Безумный рыбак. Книга стихотворений

В гуле дождя проливного,
дождя ночного,
я слышу хохот своих детей,
снова
пускаюсь по коридорам,
как пес от стены до стены,
вслушиваюсь в чужие стоны и сны.

В гуле дождя проливного,

дождя ночного,
все переполнено страхом.
Вымолвить слово
все трудней и труднее,
когда язык
от человечьей речи отвык.

В гуле дождя проливного,

дождя ночного,
спят в ворохах белья льняного,
младенцы спят,
тени к ним не льнут,
сердца их упрятаны в самый уютный кут.

Солнце дышит на них как корова,

солнце – их сердце
в гуле дождя ночного.

Разрывая клочья сетей

я иду по следам смеха своих детей.
Вода, а не суша будь нам основа,
коль земля нам не уготована и не готова.

Мост

По ночам хорошо.
Затихают болтливые птицы.
И на черной воде,
словно в гладких больших зеркалах,
в равнодушной тоске
отражаются бледные лица
дальних звезд и планет,
как посуда на мокрых столах.

У живого костра

непонятные греются люди.
Их огромные тени
дрожат на другом берегу.
Я не знаю дороги
среди зачарованной жути,
из дремучего леса
к ним в гости придти не могу.

Я стою у воды,

не решаясь вернуться обратно,
в дом, где топится печь,
и по стенам тревожные сны
кружат стаями птиц, и мелькают
как яркие пятна,
и летят голосами
из светлой блаженной страны.

Я узнал в голосах

безмятежные песенки сына,
своей маленькой дочери
понял разумную речь.
Между нами лежит
океана седого равнина,
но зияет в боку корабля
безвозвратная течь.

Тихо строится мост

между береговыми мирами.
Но слезятся глаза,
и трагический привкус во рту
подтверждает, что кто-то идет
за пустыми морями,
чтоб возникнуть из тьмы,
если долго глядеть в темноту.

«В печи как за околицей темно…»

В печи как за околицей темно,
в сырых дровах слежавшиеся слизни
застыли в неизбывной укоризне.
На черный стог наброшено рядно.
И будто старый гость из новой жизни
озерный воздух стелется в окно,
открытое еще вчерашним утром.
Молчанию положено быть мудрым
при свете непрестанного огня.
К чему оно? Печаль не для меня.
Я режу обод банки жестяной,
стучу ножом по плошке деревянной.
Я к Млечному пути стою спиной
как маленький солдатик оловянный.
Какая тишина перед войной,
непрошенной, священной, окаянной,