Безумный спецназ

Все началось с визита полковника по имени Джон Александер, который в один прекрасный день пришел к доктору Хардту в сопровождении нескольких коллег-офицеров. Полковник Александер целенаправленно подыскивал человека вроде доктора Хардта, потому что его глубоко взволновал «Полевой устав Первого Земного батальона» Джима Чаннона. Он хотел знать, способен ли доктор Хардт превратить обычных солдат в продвинутых дзен-мастеров за семь суток, и нельзя ли также прививать им телепатические способности, если подключить к мозговой машине уважаемого профессора?

Доктор Хардт ответил, что все это так и есть, и вот почему прямо тут, в этом здании на территории Силиконовой долины, начался поиск путей для создания суперсолдата, солдата со сверхчеловеческими возможностями.

Полковник сказал доктору Хардту, что сразу после публикации Устава Чаннона спецназовские командиры стали одного за другим приглашать самых высококлассных калифорнийских гуру из движений «Нью-эйдж» и «Потенциал человека», чтобы они прочитали военнослужащим лекции на тему улучшенного согласования с внутренним духом и так далее, однако толку из этого не вышло. Солдаты спецназа постоянно встречали гуру оскорбительным свистом, непристойными выкриками из зала и преувеличенно-театральными зевками.

Так что сейчас полковник Александер хотел бы знать, не согласится ли попытать счастья и доктор Хардт? Не мог бы он привезти свою портативную мозготренировочную машинку в Форт-Брэгг?

Джим Хардт показал мне этот аппарат. Надо надеть на голову повязку с электродами, и тогда альфа-волны начнут поступать в ЭВМ, где с помощью специальных ручек выполняется их регулировка. Когда процесс закончится, твой коэффициент умственного развития будет увеличен на двенадцать баллов, и ты без усилий достигнешь духовного уровня, для выхода на который обычно требуется целая жизнь, заполненная прилежным освоением дзенбуддийской методики. Если к аппарату подключить сразу двух человек, они смогут читать мысли друг друга.

Все это доктор Хардт рассказал полковнику Александеру и предложил провести на нем демонстрацию, однако полковник Александер отказался. Он пояснил, что в его мозгу хранится очень много военных тайн, а посему нет у него права идти на риск их разглашения доктору Хардту, хотя бы даже телепатически.

Доктор Хардт сказал, что понимает.

Полковник Хардт счел своим долгом сообщить доктору Хардту, что спецназ, вообще-то говоря, встретил эти идеи в штыки, назвав их «ересью, заумью и бредятиной». Мало того, есть все основания ожидать, что на лекции солдаты «откажутся сидеть смирно» и будут вести себя «неподконтрольно».

В таком случае, ответил доктор Хардт, он согласится принять этот вызов лишь на том условии, что военнослужащие сначала пройдут «месячный курс медитативной подготовки в уединенном пансионате».

— И знаете что? — спросил меня доктор Хардт. — Во-первых, они отказались называть это пансионатом, потому что для армии такое слово якобы не годится. Вместо этого выдумали какую-то «учебку». А во-вторых, все пошло прахом. Чудовищное фиаско.

— Почему? — спросил я.

— Не поверите, но солдаты шумели и бранились на медитативных занятиях, — горько ответил он. — От скуки.

Словом, к моменту приезда доктора Хардта в Форт-Брэгг десантники по-прежнему вели себя «крайне враждебно», виня его за принудительную месячную медитацию, которую считали «чушью» и «тратой времени».

Невысокий, худощавый и изящный доктор Хардт встревоженно оглядел злобных солдат, затем надел им на головы электроды и сам подключился к машине. Он включил альфаволновый мозготренировочный компьютер, и настройка началась.

— Внезапно, — продолжал Джим Хардт, — крупная слеза вытекла из моего глаза, скользнула по щеке и упала мне на галстук.

При воспоминании об этом моменте эмоциональной телепатии его взор также заволокло влагой.

— Я взял кончик галстука в руку — он был мокрым от слез — и сказал: «Я телепатически узнал, что кто-то в этой комнате испытывает сейчас грусть». И я ударил по столу кулаком и воскликнул: «Никто отсюда не выйдет, пока этот человек не признается!» Вот. Две минуты полнейшей тишины. А затем руку поднял один жестоколицый полковник и сказал: «Не иначе это я».

И он поведал доктору Хардту и своим боевым товарищам причину своей грусти.

Оказывается, в колледже этот полковник ходил в кружок хорового пения «Весельчак». Он пел народные песни и хоралы; сейчас, когда его мозг проходил настройку, в памяти всплыли те славные, двадцатилетней давности деньки.

— Он испытывал подлинную радость, участвуя в пении, — сказал Джим Хардт. — Но потом, сразу после колледжа, его призвали в офицерскую школу, где он принял решение прекратить радоваться. Счел, что радость неуместна в жизни армейского офицера, так что он совершенно сознательно, напряжением воли взял и — чик! — отключил в себе радость. А вот теперь, спустя два десятилетия, он вдруг понял, что этого вовсе не требовалось. Двадцать лет он прожил без радости — пожертвовав ею понапрасну.

На второй день настройки мозгов солдаты вновь надели электроды на головы.