Безумный спецназ

БРАЙАН МАЗ: А в вашей тюрьме, с теми иракскими заключенными… случались ли вещи похуже, чем мы видели на снимках?

ЛИНДИ ИНГЛЕНД: Да.

БРАЙАН МАЗ: Можете об этом рассказать?

ЛИНДИ ИНГЛЕНД: Нет.

БРАЙАН МАЗ: О чем вы думали, когда делали те снимки?

ЛИНДИ ИНГЛЕНД: Ну, думала, что странно это все… Я же и не собиралась сниматься-то…

БРАЙАН МАЗ: А вот есть фото, на котором вы держите иракского заключенного на шлейке. Как так вышло?

ЛИНДИ ИНГЛЕНД: Мне приказали «встать вон там, взять в руку вот этот поводок и смотреть на вон ту камеру». И щелкнули фотку для ПСИОПовцев, а больше я ничего не знаю… И еще мне приказали встать, поднять большой палец и улыбаться за той кучей голых иракцев [на фотоснимке с «живой пирамидой»].

БРАЙАН МАЗ: Кто вам это приказал?

ЛИНДИ ИНГЛЕНД: Ну а кто приказывает в армии… Командиры… По каким-то там причинам ПСИОПу это было надо, а мы просто делали свою работу… И это значит, что мы просто выполняли, что нам прикажут, а результаты оказались хорошие. Они потом опять приходили, смотрели на снимки и говорили: «А! О! Хорошая тактика, молодцы, так держать. Она работает. Работает. Продолжайте в том же духе, это то, что надо».

Получается, Линди Ингленд утверждала, что фотоснимки были не чем иным, как изощренной пьесой ПСИОП-театра. Она сказала, что ПСИОПеры, приказавшие ей «продолжать в том же духе», не имели именных нашивок на униформе. У меня начало закрадываться подозрение, что все эти сценарии в действительности были тщательно просчитаны ПСИОП-специалистом по культуре с той целью, чтобы представить картину, которая способна вызвать омерзение у большинства молодых иракских мужчин. Что, если важны были не сами запечатленные события, а их фотоснимки? Что, если эти снимки предназначались для показа только отдельным иракским заключенным, чтобы испугать их и убедить сотрудничать, — а вовсе не для того, чтобы испугать ими весь мир?

Прослушав интервью с Линди Ингленд, я покопался в своих блокнотах, касавшихся моей экскурсии к военным психологам. Итак, ПСИОПеры разрешили мне побывать в их форт-брэгговской штаб-квартире и посмотреть там коллекцию компакт-дисков в октябре 2003-го, то есть в тот самый месяц, когда были сделаны снимки в Абу-Грейб. Я пролистал страницы насчет «неудовлетворенных потребностей» и «желательного поведения» и наконец отыскал беседу с дружелюбным экспертом в гражданском костюме, «старшим аналитиком-культурологом» по имени Дейв, который специализируется на Ближнем Востоке.

В тот момент тема нашего разговора казалась совершенно безобидной. Мы обсуждали ПСИОП-продукты в целом. Все материалы, которые разрабатывает ПСИОП, именуются «продукты» — их радиопередачи, листовки и так далее.

Но сейчас, когда я перечитывал свои записи, его слова вызывали во мне совсем иной резонанс.

— Мы размышляем над тем, какую реакцию наши продукты вызовут у иракцев, а не у американцев, — заметил он.

Дейв рассказал мне, что у них есть комиссии — составленные из военных аналитиков и специалистов, — которые проверяют каждый продукт на предмет его соответствия задаче продвижения внешней политики США.

— Если продукт выдерживает такую проверку, — продолжал он, — мы запускаем его в массовое производство либо здесь, либо передаем [в Ирак].

Затем Дейв упомянул о том, что «целевая аудитория для наших продуктов» — вооруженные силы Ирака или иракские заключенные — далеко не всегда охотно становится клиентами.

— Мы же не кока-колой торгуем, — говорил он. — Иногда приходится продавать то, от чего они нос воротят. Вот и возникают порой неоднозначности и сложности. Но им надо просто понять, что к чему. Это скорее напоминает торговлю витамином D. Не хотят они его пить, но он им нужен, чтобы выздороветь.

— Любопытно, — сказал я.

— Я же говорю, неоднозначности, — пожал он плечами.

10. «Фабрика идей»