Безумный свидетель

– Я его еще спросил: пошто он так чужую девочку ласкает? – добавил к своему рассказу Семен Голубцов. – И Николай Григорьевич мне ответил: дескать, позже пригодится. Я тогда не понял, как это может ему пригодиться. А теперь понимаю: любовницу он из Матрены хотел сделать. Когда малость подрастет, конечно… Надеялся, что она к ласкам его привыкнет и, когда ей побольше годков станет, он со всеми этими своими ласками и обхаживанием дальше пойдет. И отпору от нее ему уже не будет…

– Подарки ей всякие делал, – в унисон Бочкаревой и Голубцову вторил старик Карташев, что исполнял время от времени мелкие поручения Волосюка, имея за это от него небольшую прибавку к пенсии. Именно Карташев был в той пятерке людей, которые первыми обнаружили труп Моти в жилой комнате помещения конторы артели. И ему не раз приходилось бывать в артели, в том числе и на втором этаже. – То кулечек конфет ей принесет, то мелкою монетой одарит. А где-то за неделю до смерти девочки браслет ей обещался подарить. Своими ушами слышал…

Словом, картинка относительно Волосюка вырисовывалась самая неприглядная. Председатель промыслового кооператива «Путь Октября» Николай Григорьевич Волосюк оказывал расположение Матрене Поздняковой, чужой по отношению к нему девочке. Хотя никакого повода к такому с ней обращению она не подавала. Матрена Позднякова – и это признается всеми свидетелями, которые более или менее ее знали, – несмотря на ладность ее фигуры (без обычной подростковой угловатости), была еще совсем девочкой. Интереса к мужчинам никакого не проявляла, была рассудительной и скромной, несмотря на заметную бойкость характера.

Еще одним значимым свидетелем, усилившим подозрения в отношении Николая Григорьевича Волосюка, являлся бывший его сослуживец Зиновий Матусевич. Он показал, что Волосюк и в молодости был шибко охоч до женского полу и не однажды пользовался служебным положением, чтобы добиться от женщин известного расположения. Когда же вошел в возраст, стал больше предпочитать молоденьких женщин, даже юных особ, и ни одной юбки не пропускал мимо себя.

Еще выяснилось, что у Волосюка, который был женат, всегда были любовницы, причем не одна и не две. Вначале они были примерно одного с ним возраста. Потом, по мере вхождения Николая Григорьевича в лета, любовницы становились моложе и моложе. Последнее время он был замечен в любовной связи с девятнадцатилетней продавщицей бакалейного магазина Ириной Моргуновой, проживавшей в доме ее покойных родителей в той же Ямской слободе.

Супруга Волосюка Алевтина Васильевна не могла не знать о его любовных связях. Ведь городская слобода – та же деревня, где стоит на одном конце чихнуть, как на другом тут же пожелают тебе здоровья, и это в лучшем случае. В худшем же – возжелают, чтобы земля покойному была бы пухом. И если работник артели Семен Голубцов явно имел зуб на Волосюка, и это Марату Абдулловичу было хорошо известно, то ни Клавдия Бочкарева, ни старик Карташев, которому время от времени подбрасывал деньжат Николай Григорьевич, ни его бывший сослуживец Зиновий Матусевич ничего против Волосюка не имели.

Выходит, Матрену убил Волосюк? Такая вот основная и она же единственная версия. Ну а что: если предположить, что Волосюк, до того обхаживающий Матрену и «привязавшийся» к ней, воспользовавшись отсутствием ее деда, решил попросту овладеть ею. В субботу в половине девятого он вышел из конторы вместе с бухгалтером Рауде и якобы пошел домой. Когда бухгалтер скрылся из виду, Волосюк вернулся. Поднялся на второй этаж и постучал. Когда Мотя спросила из-за двери: «Кто там», он ответил:

– Открывай, это я.

Матрена дверь открыла…

Это все видела Марфа Лукоянова, возвращавшаяся с работы домой, и не имелось никаких оснований, чтобы не доверять ее показаниям.