Безумный свидетель

Выкурив папиросу, он резко смял ее о дно стеклянной пепельницы, а потом объявил:

– Гражданка Малыгина Екатерина Сергеевна. Вы арестованы по подозрению в убийстве несовершеннолетней девочки Матрены Поздняковой… Дежурный! – позвал он громко. На окрик в комнату вошел невысокий плечистый милиционер. – Отведи арестованную в камеру.

– Слушаюсь! – охотно отозвался дежурный и, защелкнув наручники на запястьях Малыгиной, вывел ее из кабинета: – Вперед пошла!

Похоже, что дело следует закрывать… Убийца обнаружен и арестован. И более того – Малыгина добровольно дала признательные показания… Вот только облегчение, каковое обычно происходит после хорошо проделанной работы, отчего-то не наступало.

С чего бы это?

* * *

На следующий день майор Щелкунов в своем кабинете провел процессуальные действия: предъявил свидетелям для опознания Екатерину Малыгину, подозреваемую в убийстве, которую они видели в субботу вечером возле дома артели в плохоньком пальто и с саквояжем в руке.

Первым был Михаил Возницын – приятель работника артели «Путь Октября» Семена Голубцова и один из тех пятерых граждан, что первыми вошли в воскресенье утром, пятнадцатого февраля, в помещение конторы артели и обнаружили труп Моти.

Он неловко кашлянул в кулак, когда вошел в кабинет, и посмотрел на Малыгину, стоявшую подле окна.

– Вы узнаете эту женщину? – спросил его майор Щелкунов.

– Узнаю. Именно эту женщину я видел беседующей с Матреной Поздняковой где-то в восемь или, скорее, в девятом часу вечера в субботу, четырнадцатого февраля, – изрек Возницын безо всякого сомнения. – И она же спускалась с лестницы двумя часами позже.

– Вы уверены в этом? – для пущей убедительности спросил Виталий Викторович и получил безапелляционный ответ:

– Уверен.

Немного сложнее было со вторым свидетелем, Панкратом Ивановичем Черных, что видел некую худощавую женщину в плохоньком пальтишке и с саквояжем в руках, беседующую с Мотей в восемь или в девятом часу вечера на ступеньках между первым и вторым этажом дома промыслового кооператива. Он долго смотрел на Екатерину Малыгину, а потом попросил смущенно:

– А пусть она как-то по-другому встанет. Я ведь ее только сбоку видел, – виновато произнес Панкрат Иванович.

– Встаньте боком, – приказал Малыгиной майор Щелкунов.

Женщина немедленно повиновалась. После непродолжительной паузы Панкрат Иванович заявил:

– Это она.

– Точно? Вы уверены? – переспросил Виталий Викторович.

– Точно! Я ее видел, – подтвердил Черных. И для пущей убедительности добавил: – Это она самая и есть… Нос у нее такой же, а еще подбородок похож.

– Тогда составляем протокол, – подвел черту под следственными действиями Щелкунов.

И все же какой-то червячок сомнения в правдивости показаний Екатерины Малыгиной у майора Щелкунова оставался, и причину колебания он покуда отыскать не мог.

А еще следовало провести психическое освидетельствование Малыгиной. Что-то с ней все же было не так…

Глава 12 Сомнения майора Щелкунова

Еще через три с половиной часа председатель промыслового кооператива «Путь Октября» Николай Григорьевич Волосюк был освобожден из-под стражи и пешком, наслаждаясь предоставленной свободой, потопал домой.

Майор Щелкунов вновь открыл дело Екатерины Малыгиной и принялся перечитывать показания фигурантов. Сомнения в ее искренности усиливались.

Согласно ее показаниям, она дважды ударила саквояжем с находящейся внутри него гантелей Матрену Позднякову по лицу – сначала в передней, а потом в коридоре. От нанесенного удара у девочки помимо гематом на веке и виске имелась глубокая ссадина длиною два с половиной сантиметра под левым глазом и трехсантиметровая царапина на шее. Повреждения кожи с глубоким рассечением всегда сопровождаются обильным кровотечением. Однако ни в коридоре, ни в передней, ни где еще либо, кроме жилой комнаты Поздняковых, крови обнаружено не было. Что весьма странно…

По показаниям Екатерины Малыгиной, она пыталась открыть несгораемый шкаф. Однако, по заключению экспертов, никаких попыток вскрыть несгораемый шкаф не предпринималось. Остались еще нетронутыми витрины с выставленными в них ювелирными изделиями артели, стоившими немалых денег. Как-то странно все это выглядит… Екатерина Малыгина решается на ограбление, не останавливается перед убийством, а в итоге удовлетворяется несчастными шестьюстами восемьюдесятью рублями и золотыми часами.

В каком бы состоянии она ни пребывала, но, когда она была уже во втором помещении конторы, ей никакого труда не составляло толкнуть незапирающуюся дверь (она даже не имела замка), ведущую в первое помещение, и пройти внутрь, туда, где находились витрины. Можно было разбить стекло и набить полный саквояж ювелирными изделиями, после чего благополучно их продать, скажем, где-нибудь в Чебоксарах или в Ижевске. Чего опять-таки не произошло.