Безумство (ЛП)

— «Сирены» меня нисколько не интересуют, Лия. Я здесь только для получения баллов для поступления в колледж. Поверь мне. Весь пол в твоем распоряжении.

Ее рот открывается и закрывается, как у рыбы, вытащенной из воды, хватающей ртом воздух. Если я буду стоять на месте достаточно долго, уверена, что она вернется с резкой ответной репликой о том, что ей не нужно мое разрешение на конкурирование на роль главной сучки «Сирен», но я уже прохожу мимо нее, направляясь в офис тренера Фоули.

Подружки Лии тихонько щебечут и бормочут за моей спиной; не могу сказать, сплетничают ли они обо мне или о своем любимом лидере. Меня это не волнует. Они обычные старшеклассники, цепляющиеся за несущественные, ненужные вещи. Они все еще думают, что выжить в Роли Хай — это тяжело, но они чертовски ошибаются. Выжить здесь чертовски легко, если тебя изнасиловали и чуть не задушили.

— Знаю, что меня не было некоторое время, но я читала газеты. У меня все еще есть друзья на факультете, и я должна сказать, что удивлена, что ты не перевелась в Беллингем, Сильвер. То, с чем тебе пришлось столкнуться... — тренер Фоули надувает щеки, широко раскрывает глаза и качает головой. — Это просто ужасно, что ситуация не была должным образом рассмотрена до того, как вышла из-под контроля. Директор Дархауэр должен был расследовать это дело и принять соответствующие меры, чтобы убедиться, что ты в безопасности. Мне очень жаль, что этого не произошло. Мне, правда, очень жаль.

Мои брови коснулись линии роста волос; мне потребовалась секунда, чтобы осознать, что кто-то из сотрудников Роли Хай только что извинился передо мной за случившееся. Фоули — первый человек, который открыто признал, что это вообще произошло. Все остальные учителя явно старались избегать зрительного контакта; должно быть, в мою честь было проведено собрание персонала, на котором подробно описывалось, как мало внимания следует привлекать к моему существованию.

— Не надо выглядеть такой удивленной. — Фоули складывает пальцы вместе. — Администрация школы была ужасно коррумпирована большую часть последнего десятилетия. Это одна из причин, по которой я рано ушла на пенсию. Но сейчас мое положение здесь временно, так что я могу говорить все, что мне заблагорассудится. Семья Уивинг — это воплощение зла, и они заслуживают всего, что получили. Сомневаюсь, что совет директоров заменит директора Дархауэра в середине учебного года, такая смена режима может слишком расстроить статус-кво, но поверь мне… это вполне вероятно. Уже слишком поздно исправлять то зло, которое тебе причинили, но в следующем году, надеюсь, у руля будет кто-то более компетентный.

Я удивлена, что она мне все это говорит. Она говорит со мной так, как будто я... ну, как будто я не только настоящий, реальный человек с настоящими чувствами, но и взрослый, которому нужно все объяснить. Я молчу, неловко вцепившись в края металлического стула, на котором сижу, и жду, когда этот неожиданный момент закончится.

— Если оставить все это в стороне, я больше не буду поднимать эту тему. И я не собираюсь делать тебе поблажки, Париси. Мягкотелость приносит больше вреда, чем пользы, и я предполагаю, что ты, возможно, хочешь, чтобы все было как можно более нормальным в твои оставшиеся месяцы здесь в качестве выпускника. Я не права?

— Нет, Тренер Фоули. Вы правы.

— Хорошо. — Профессиональная. Деловая. Мне это в ней нравится. Она тасует пачку бумаг, складывая их в одну аккуратную стопку, которую кладет в лоток с надписью «выход» на своем столе. — В этой команде не так уж много мест. Когда-то ты была хорошей болельщицей, но всегда отдавала предпочтение Кейси, подавляя свои собственные таланты, чтобы она могла блистать. Я знала, что ты можешь быть лучше, и теперь я требую этого от тебя. Никаких боевых действий. Никаких ударов в спину. Никаких споров, никакой драмы. Если я увижу, что с «Сиренами» возникли проблемы, я конфискую вашу чертову форму и распущу это дерьмо быстрее, чем вы успеете сказать: «Вперед, «Бунтари», вперед!» Мы понимаем друг друга?

— Хм... вы имеете в виду «Головорезы»?

— Нет. Я имею в виду «Бунтари», детка. Эта футбольная команда называлась «Бунтари Роли Хай» в течение двадцати двух лет, прежде чем появился Калеб Уивинг и заставил Джима изменить название. Он хотел создать совершенно новый бренд для своего сына, чтобы править им, но Джейка здесь больше нет, и его гребаного отца тоже. Пора бы уже этой школе вспомнить о своих корнях. Мы возвращаемся к «Бунтарям». А теперь я повторяю. Мы понимаем друг друга, Сильвер?

Для того, кто только что отчитал нас за ругань, ее выбор языка немного красочен. Однако я киваю, отвечая на ее вопрос.

— Я здесь только для того, чтобы тренироваться. Вы не получите от меня никаких неприятностей.

— А как насчет твоего дружка?

— Что, простите?

— Новый парень. Я еще даже не видела его, но слышала достаточно. Похоже, у него проблемы с татуировкой на спине.

— Татуировка на его спине гласит: «Несокрушимый», — говорю я ей, мой рот болит от улыбки, которая пытается пробраться на мое лицо.