Безумство Мазарини

– Это же очевидно! – заорал Арман и тут же закашлялся. – Вы не могли бы погасить вашу дерьмовую цигарку? Она воняет гвоздикой!

Дельпеш послушно затушил окурок.

– Продолжай, мальчик мой. Почему это очевидно?

– Десять лет назад Жан Реми, отец Колена, отдал точные распоряжения местному нотариусу мэтру Бардону: Колен должен был получить досье с завещанием в его конторе, прочитать в присутствии нотариуса и, разумеется, после этого, узнав правду, позвонить в полицию. Только один человек мог убедить Колена не открывать досье в конторе нотариуса. Только один человек мог добиться, чтобы он не выполнил распоряжений отца, сделанных десять лет назад, – сам отец, внезапно воскресший!

– Черт! – вырвалось у Клары.

Журналист провел рукой по взмокшему лицу.

– Малыш, ты правда не сможешь потерпеть, если я закурю?

Полицейский фургон сорвался с места и, прорезая ночь воем сирены и вспышками мигалки, помчался в обратном направлении. Площадка для отдыха в Фонтене-ле-Конт мгновенно опустела. Движение на шоссе почти восстановилось, но Симон знал, что в эти решающие часы здесь от него больше пользы. Полицейские забрали план острова, не тратя времени на вопросы. Огромный план отсканировали по частям и уже отправили на Морнезе.

Симон вдруг подумал о Кандис, которая сейчас, наверное, спит где-то там, на острове, возможно – в объятиях другого парня, равнодушная ко всей этой ночной суете в заброшенных руинах, которые она сторожила днем.

Симон не расстроился. Ему не терпелось погрузиться в изучение остального досье, которым полицейские даже не поинтересовались. И напрасно.

Все эти типы на острове охотились за сокровищем Мазарини, потому если вычислили, где оно скрыто, то именно там и надо искать и Колена Реми, и Валерино с сообщниками. А ключ к Безумству Мазарини в этом досье, во всех этих письмах, статьях, геологических разрезах, метеорологических сводках, описаниях флоры острова.

Симон углубился в досье, снова и снова проглядывал документы. Он должен найти! В десятый, наверное, раз просматривая бумаги Жана Реми, он вдруг задержал взгляд на одном из геологических профилей. После чего быстро нашел метеорологическую сводку, положил листки рядом.

В тумане вдруг забрезжил просвет.

Рассуждение выстраивалось невероятное. Конечно, это глупо, этого просто не может быть. Только не на Морнезе. Не на этом острове. И все же если его немыслимое предположение верно, то как раз оно многое объясняет, увязывает одно с другим…

Надо начать все заново и проверить!

63

Признания

Воскресенье, 20 августа 2000, 02:35

Подземелья острова Морнезе

Брижит долго молчала, опустив глаза. Винный погреб походил на мерзкую исповедальню, грязную камеру смертника, где выслушивают последнюю волю обреченного.

Наконец она подняла голову и медленно заговорила:

– Мне трудно, Колен. Может, ты не знаешь, но я очень дружила с Анной, твоей мамой, моей невесткой. Все эти годы мы с ней были едва ли не единственными женщинами в ассоциации, которые занимались археологическими раскопками на острове Морнезе. Мы были ровесницами, и это нас сблизило. Думаю, про ассоциацию ты уже знаешь, Максим тебе рассказал в Чаячьей бухте, выдав себя за твоего отца. Он почти не врал, это и сделало его рассказ правдоподобным. Он говорил то, что сказал бы твой отец, будь он жив. Твой отец был действительно хорошим человеком, честным и чистым. Он отказывался продавать земли аббатства, противостоял «Семитим». А потом произошел несчастный случай, погибли трое рабочих…

Все это я уже знал. Я все еще искал способ бежать. Схватить одну из пыльных бутылок, разбить ее и сделать оружием…

Смешно.

Брижит откашлялась и продолжила:

– Теперь я расскажу тебе то, чего ты не знаешь. Твой отец взял на себя всю ответственность за трагедию и потому ушел в море, оставив прощальное письмо с признаниями. Все считали его погибшим. Мы тоже. Чтобы твоей маме было полегче, мы с Тьерри забрали тебя в Понтуаз, недалеко от Парижа. Помнишь ту нашу квартиру?

– Немного помню…

– Твоя мама в тот же вечер приехала к нам. Она была сама не своя от горя.

Я вспомнил маму, какой видел ее в тот последний раз, ее слова, когда я купался, и потом, когда уже лежал в постели. Тетин рассказ поднял на поверхность воспоминания.

– После ужина она спросила, можно ли позвонить. У нас был беспроводной телефон, она вышла с ним на балкон. Но…

Рассказ явно давался Брижит тяжело, и мне стало почти жалко ее. Тот телефонный звонок, похоже, резко изменил ее жизнь.

– Но что?

Брижит снова кашлянула.

– Но в нашей комнате был еще один аппарат, Тьерри снял трубку и слушал. Твоя мама говорила с Жаном, твоим отцом. Он не погиб. Он скрывался. Вел тайное расследование. Несчастный случай в Сангвинариях был на самом деле саботажем, преступлением. Теперь у него были доказательства против Жана-Луи Валерино, чиновника из мэрии, и его сообщников…

Дальше она говорить не смогла, по щекам текли слезы. Никогда я не видел ее настолько человечной.

– Кто были его сообщники? Члены «Семитим»? Все мошенники острова?

Брижит вымученно улыбнулась: