Безумство Мазарини

Человек уверенно двигался на тусклый свет. Я узнал его еще до того, как увидел лицо.

Жан-Луи Валерино.

И заледенел от звука его голоса.

— Простите, что помешал милому семейному сборищу…

Оружия у него в руках не было. Ни отец, ни Тьерри не пошевелились.

— Что ты здесь делаешь? — спросил отец. — Ты не должен был показываться. Ты все провалишь. Мы только начали допрашивать мальчишку.

Мальчишку.

Кошмар и впрямь повторялся.

— Скорее мальчишка все и провалит, — возразил Валерино. — Мне бы не хотелось играть роль людоеда… но этот придурок вообразил себя Мальчиком-с-пальчик.

Валерино разжал ладонь, и мятые красные бумажки закружились в свете газовой лампы, спланировали на карту.

Он подступил к Тьерри:

— Тебе следовало получше за ним присматривать. За столько лет ты должен был научиться ему не доверять. Он вас всех поимел. Хорошо еще, что я шел за вами!

Не раздумывать.

Бежать.

Выскочить из крипты и рвануть по лабиринту наугад. До арки лишь несколько метров. Это возможно. Бежать, не раздумывая. Отец, Брижит и Тьерри — все они сообщники Валерино, убийцы. Кошмар наяву.

Бежать.

Но я не успел пошевелиться — Валерино, словно разгадав мои намерения, схватил меня за плечо:

— Посиди, умник.

Отец придвинул стул, они с Тьерри и Валерино встали между стулом и выходом. Мне пришлось сесть — а что еще оставалось делать? Брижит молчала, опять укрывшись в тени у стены.

Валерино расстегнул джинсовую куртку, и я увидел, что за пояс у него засунуты какие-то бумаги.

— Листок «Островитянина», — ухмыльнулся он. — Сорвал все, что увидел. А то газетенка могла пробудить нежелательные воспоминания у нашего сиротки.

— Кто-нибудь может догадаться, что мы здесь? — спросил отец.

— Нет, — ответил Валерино. — Я замел следы, так что пока можно не волноваться. — Он повернулся ко мне. Лицо с резкими чертами нервно подергивалось. — Ну что, так ничего и не вспомнил? Может, перейдем к методам пожестче, хватит секретничать с папочкой и дядюшкой?

Я отвел взгляд. На поясе у Валерино висела кобура. И нож — тот самый, которым он пытался меня прирезать. Моя ладонь осторожно легла на стол рядом с горкой клочков красной бумаги.

Зажать в кулаке несколько штук.

Внезапно раздался дрожащий, умоляющий голос Брижит:

— Нам просто надо дойти до того места, которое на плане помечено крестиком. Может быть, там Колен вспомнит?

Мужчины повернулись к ней.

Я схватил несколько клочков.

— А ведь она права, — согласился отец. — Чем дальше углубимся в подземелье, тем в большей безопасности будем.

Валерино медленно вытащил пистолет из кобуры. Приставил к моему виску.

— Давай поиграем в кладоискателей, малыш. У тебя есть время, чтобы вспомнить. А не вспомнишь…

На мою руку он и не взглянул.

Отец, стоявший за спиной Валерино, в упор смотрел на меня. В его взгляде не осталось и следа любви и сочувствия. Взгляд был недобрым, пустым, равнодушным. Отец не может так смотреть на сына. Я был для него никем.

Этот человек не был моим отцом.

Он обманул меня, он врал с самого начала. Он занял место моего отца. Украл папино лицо, подменил его своим на том фото, где мы втроем.

Я больше не искал разумных объяснений. Реальность отступила перед кошмаром.

— Вперед! — фальшиво оживленным голосом призвал Тьерри. — Только перед уходом, Жан-Луи, прибери со стола мусор, а то мальчишка уже загреб полную горсть.

Валерино выругался, силой разжал мне ладонь и отобрал жалкие клочки. И даже не снизошел до угроз.

Я был просто пешкой. Мною манипулировали. Последние десять лет? С самого рождения?

Спасения ждать было неоткуда.

Тьерри наклонился и погасил лампу на столе. На несколько мгновений крипта погрузилась в темноту, потом засветились фонари. Я встал, в спину уперлось дуло пистолета. Тьерри шел первым, за ним Брижит. Валерино ткнул меня пистолетом, показывая, чтобы я следовал за ними.

Замыкал шествие человек, укравший лицо моего отца.

60 След оборвался Воскресенье, 20 августа 2000, 01:29 Тропа к аббатству, остров Морнезе

Мади резко остановилась, все еще держа в руке красную бумажку.

Свет фонаря падал на ее ошеломленное лицо. Повисла долгая тягостная тишина, нарушаемая лишь далекими криками ночных птиц.

Потом Мади резко взмахнула рукой и стремительно шагнула к Дельпешу:

— Мне неприятно вам такое говорить, но вы спятили! На фото в центре точно Жан Реми! Каких-то пять часов назад он пытался заживо похоронить нас, в том числе Колена, своего сына. Я не скоро это забуду.

Журналист провел рукой по волосам, он ничего не понимал.

— Мне тоже неприятно с тобой спорить, детка, но я знал Жана Реми пятнадцать лет и могу тебя заверить, что он на правой фотографии, это точно. А в центре — Максим Приер, его компаньон.

Арман и Мади молчали, потрясенные, не верящие.

— Сюр какой-то, — пробормотал Арман.

И снова воцарилось тягостное молчание.

Нарушила его Клара:

— Я вся гусиной кожей покрылась, то ли от ваших бредовых историй, то ли от холода… Схожу за жакетом.