Безумство

— Тогда, кто бы это ни был, он может отвалить прямо сейчас.

Обычно я была бы голосом разума. Сейчас еще рано, так что, возможно, это важно. Может быть, это Генри снизу, ему нужен доступ к выключателю или что-то в этом роде. Возможно, моя мама узнала, где я, и потеряла свой гребаный рассудок. Однако сегодня я выбрасываю осторожность на ветер. Мне все равно, кто стоит у двери и чего они хотят. Алекс собирался раздеть меня догола и трахнуть, и это, честно говоря, все, что меня волнует...

Он хватает мои шорты, стягивая их вниз по бедрам, и я всхлипываю в предвкушении. Господи, когда же я успела так сильно возбудиться? Это все из-за него. Я бы все еще держалась за руки с кем-нибудь другим, но с Алексом невозможно сохранять такой контроль. Мое тело жаждет его, как наркоман жаждет следующей дозы. Я уже и забыла, как выглядит сдержанность в наши дни.

— Ты влажная для меня, Dolcezza? Думаешь, заслуживаешь моего языка на своем клиторе?

Жар взрывается на моем лице и вниз по моему торсу, стреляя между моих бедер. Черт возьми! Несколько слов и пронзительный взгляд — и я готова взорваться.

БУМ! БУМ! БУМ!

— Алекс! Открой дверь. Это Мэйв!

Мэйв? Какого черта? От этого имени в моей голове звенят тревожные колокольчики. Черт, это заставляет сигнальные клаксоны звенеть у меня в голове. Социальные работники не приходят на самый большой праздник в году. Во всяком случае, предполагаю, что они этого не делают. Папа всегда жалуется на госслужащих и на то, что они почти не работают в обычное рабочее время. Сегодня же Рождество. Мэйв должна была бы проводить время со своей семьей. Мне не нравится паническая нотка, которую я услышала в ее голосе через три стены и через всю квартиру. Это наводит меня на тревожные мысли.

Холодное, неприятное ощущение ползет вверх по моей спине.

— Не отвечай. — Я крепче сжимаю Алекса между ног, удерживая его на месте. — Она не может просто появиться здесь, когда ей захочется. Тебе ведь разрешено немного уединиться, верно? Разве я не заслуживаю немного спокойного времени наедине с тобой?

Я говорю как мелкая сучка, которая скулит на своего парня, чтобы он обратил на нее внимание, но это не то, что происходит здесь. Мэйв неоднократно выступала в защиту Алекса. Она стояла за него, когда я впервые увидела его в коридоре перед кабинетом Дархауэра. Она постаралась не обращать внимания на то, что он, будучи несовершеннолетним, жил сам по себе, хотя все еще считалось, что он находится под опекой Монти. Без нее Алекс никогда бы не получил эту квартиру. И Мэйв пообещала, что поможет Алексу с его делом об опеке над Беном. Не говоря уже о том, что если бы она не стояла рядом с ним, когда он пришел в суд после того, как подстрелил Джейка, то, скорее всего, он все еще был бы в тюрьме прямо сейчас. Алекс все время наносит ей словесные удары, но я знаю, что он ценит ее. Я тоже. Думаю, что эта женщина очень крутая.

Нет, я не хочу, чтобы он пошел открывать дверь, потому что по ту сторону нас ждет что-то плохое. И как только мы это впустим, то уже не сможем отмахнуться от этого. Я редко испытываю какие-то внутренние чувства, но это... это совсем другое. Чувство страха сжимает меня в своих челюстях. Это своего рода предчувствие, которое садится вам на плечо за мгновение до того, как что-то появляется и разрушает все, что вам дорого, и вас вместе с ним.

— Бедная маленькая Париси. Не беспокойся. Я был хорошим мальчиком. Я не нарушал никаких законов. Во всяком случае, мне об этом неизвестно. — Он ухмыляется, и в его темных глазах искрится веселье, как тлеющие угольки костра. — Иногда самые странные вещи оказываются незаконными. Я узнаю, чего она хочет, и избавлюсь от нее. Эта женщина чертовски настойчива. Если она думает, что я дома, то она не оставит…

— Алекс! Я не валяю дурака! Ты должен открыть эту дверь прямо сейчас!

Темные волосы падают ему на глаза, Алекс наклоняет голову набок, выражение его лица печально.

— Видишь.

Парень слезает с меня, и этот ледяной ужас погружает свои когти еще глубже. Я хочу схватить его и заставить остаться. Запертые здесь, в нашем маленьком пузыре, и все безумие, существующее снаружи, не может повлиять на нас. Не может причинить нам боль.

Взглянув вниз, Алекс замечает, что его стояк все еще натягивает спортивные штаны. Он усмехается, протягивает руку к брюкам и поправляет свой член, пытаясь спрятать его.

— Не смотри так грустно, Dolcezza. Нет никаких шансов, что эта штука в ближайшее время куда-нибудь денется. Я тверже, чем гребаная армированная сталь. Дай мне две секунды. Вот. — Он берет меня за запястье, направляя мою руку вниз, между моих собственных ног. — Я хочу, чтобы к тому времени, как я вернусь, ты дрожала и трепетала. Но не кончай. Я накажу тебя, если ты лишишь меня этого.