Безупречная Луна

Со всей силы я бью второго солдата ногой в челюсть, изворачиваюсь и бегу в сторону своих друзей. Хоть для чего-то пригодилась беготня по лестнице. Теперь подгоняемая яростью я больше не плачу, а преодолеваю расстояние быстро, умело ныряя под руки двоих каиданцев, которым не удаётся меня схватить. Запрыгиваю сзади на солдата со жгутами, когда ему остаётся пара шагов до Рушана. Перекидываю свои стянутые жгутами руки через его голову и опрокидываю каиданца назад. Мы валимся на бок, и моё плечо простреливает резкая боль, но я давлю горло противнику так сильно, что кажется, ломаю ему кадык или что-то другое, а себе сдираю кожу на запястьях.

– Идиоты! Даже за девчонкой уследить не могут! Да она весит вдвое меньше каждого из вас! – орёт на них Клетус, пока на меня накидываются четверо.

Они отцепляют меня от хрипящего каиданца. У того идёт горлом кровь. Я брыкаюсь и кусаю за руку одного из противников, а ещё одного бьёт Рушан. Он подпитывает себя Даром, потому что челюсть парня разбита, и тот отлетает от нас, затем бьёт другого ребром ладони по горлу, и солдат падает, хрипя. Я тянусь к своему Назари, а он пытается схватить меня. Я успеваю коснуться лишь пальцев его руки…

Его руки, которая была обезображена, но следов стало намного меньше.

…и нас растаскивают.

На Рушана надевают жгуты и бросают на землю рядом с Дареном, а меня бесцеремонно тащат ближе к Квинтилиям. Вид моих друзей на коленях приводит меня в ярость. Клетус смотрит на меня с лёгким наклоном головы, ему почти что всё равно. Он не проявляет ни единой эмоции, даже когда мне удаётся напоследок пнуть одного из его солдат. Король просто наблюдает за моими слабыми потугами сопротивляться. Он не улыбается, не наслаждается. Несмотря на все попытки, мы оба знаем, что у меня нет шансов.

Каиданцы подтаскивают меня на старое место, но один из солдат не сдерживается и бьёт меня в лицо, я заваливаюсь на бок, оглушённая. Сквозь звон слышу угрозы Рушана и крики Дарена. Но поверх всего этого раздаётся голос злого Эола, обещающего солдату позже отрубить ту руку.

Я опираюсь скованными руками в землю, языком проверяю, что все зубы целы. Губа болит, во рту кровь от прокушенного языка. Она заполняет рот, и я сплёвываю всё на плиты. Медленно сажусь, не даю себе терять сознание. Дарен и Рушан ещё живы. Сестра у них. И я старший потомок Илоса здесь. Я лихорадочно прикидываю варианты, как нам выбраться, пытаюсь рассуждать здраво и с холодным рассудком, но внутри всё ходит ходуном и мне хочется кричать о помощи, пока Даян не услышит мою мольбу и не придёт за нами.

– Клетус!!

Голос Юна прокатывается, заполняя звенящую секунду тишины. Я замечаю его чёрные одежды и изогнутый меч в руке. Раздражённый шаг короля быстрый, но Юн не бежит. В его карих глазах отражается неподдельный шок и ужас при виде меня, он оборачивается на Рушана и Дарена. А при виде трупов в своём дворце Юна передергивает от отвращения, черты его лица заостряются, а во взгляде проскальзывает пылающий гнев. Я едва его узнаю.

Один из каиданцев предпринимает попытку преградить королю дорогу, но Юн останавливается только на пару секунд, чтобы с громким хрустом сломать солдату шею голыми руками. Через мгновение он как ни в чём не бывало переступает через тело и шагает дальше.

Юн подходит ближе ко мне, вытаскивает свой меч, делает лишь одно резкое движение, и кисть того, кто меня ударил, медленно отделяется от руки. Солдат начинает вопить скорее от ужаса, чем от боли, Юн дает ему покричать несколько секунд, а потом отрубает голову.

Теперь по-настоящему становится тихо.

Наследник Шейна презрительно морщится и вытирает кровь с меча об одежду стоящего рядом солдата. Тот не смеет даже сделать вдох или шевельнуться, пока король не убирает лезвие в ножны. Все время Юн смотрит исключительно на Квинтилиев.

– Если твой собственный солдат тебе не подчиняется, ты не грозишься рубить ему руку, а берёшь и делаешь это, мальчик! – строго осаждает он Эола.

Из ближайших арок появляются теялийские солдаты, линиями они выстраиваются по всему периметру вдоль стен, отрезая путь любому, кто захочет покинуть площадь. Я наконец обмякаю, позволяя себе надеяться, что Юн разберётся с Квинтилиями.

– Верни девочку, Клетус! Если ты сейчас же её отпустишь и исчезнешь с глаз моих, я, возможно, прощу то, что ты сделал здесь.

– Я пришёл не ради того, чтобы ссориться с тобой, Юн. Я не тронул ни одного теялийца. Всех твоих попавших под руку стражей мы только оглушили и убрали с дороги. Я здесь, чтобы закончить кое-что.

– Ты напал на моих гостей, пока они под моей опекой! – оскорблённо отрезает Юн, впервые на моей памяти повышая голос. Его лицо искажается яростью, но затем он шумно втягивает носом воздух и продолжает чуть спокойнее. – Тебе ли не знать, что это равноценно нападению на мою семью!