Безупречная репутация. Том 2

– То есть в меру. У одних мера есть, у других – нет. Те, у которых нет, вообще ни о чем думать не могут, кроме одного: кто-то в их тусовке сумел больше, лучше или быстрее, чем они, и нужно как можно скорее это достижение перебить своим. Они настолько одержимы идеей собственного физического превосходства, вернее, доказыванием этого превосходства, что не в состоянии ни на чем другом сосредоточиться, в том числе и на работе. Похоже, наш свидетель – из их числа.

– Частенько ошибается? – понимающе спросила Настя, обратившая внимание, что официантка, подходившая к стойке, чтобы забрать заказ, три или четыре раза отрицательно мотала головой, после чего бармен быстро снимал с подноса один из напитков и наливал какой-то другой.

– Ну да, – кивнул Дзюба. – Невнимателен, не может сконцентрироваться и удержать в памяти заказ даже на короткое время. Все время в телефон ныряет. Уверен, что зал и гостей он вообще не видит. Ладно, пойду поговорю с ним, хотя в успехе сомневаюсь, вряд ли наш спортсмен окажется разговорчивым, у него же приложение – лучший друг.

– Может, повезет. Сейчас вечер, и если все так, как ты сказал, друзья-соперники как раз после работы ездят-бегают-плывут. Думаю, в первой половине дня активность не такая высокая, и он был более внимателен. Есть шанс, что он все-таки осознавал то, что происходило в дневные смены на прошлой неделе, и даже что-нибудь запомнил. Главное – правильно задавать вопросы.

– Правильно – это как?

– Не так, как учили. Не так, как делают все. Шаблонный вопрос порождает шаблонный ответ, а шаблонный ответ всегда можно предвидеть и предугадать. Его можно спрогнозировать, но можно и спланировать, и даже смоделировать. Понимаешь, о чем я?

Дзюба задумчиво посмотрел на нее, потом потер ладонью щеку и слегка улыбнулся.

– Вы рассказывали про Вербицк и про то, как там специально обученные деятели манипулировали общественным мнением, я помню. После этого я много специальной литературы почитал по нейролингвистике, мне любопытно стало, кучу всего интересного узнал. Вы об этом?

– Именно об этом. Участковый тебе дал подробное описание того мужчины, который насчет разрешения на оружие обращался?

– Дал. Думаете, он и здесь возникнет?

– Не знаю, но есть смысл иметь его в виду.

– Я понял. Ну все, пошел, не скучайте тут, Анастасия Павловна.

Вадим

Сука! Сука! Сука! Какого черта она поперлась в это кафе? Что она там забыла? Подумаешь, зашла с Кисловым один раз, так что теперь?

Ему стало нехорошо, спина покрылась липким потом, во рту пересохло. Происходило нечто такое, чего он не понимал. Не мог этим руководить. Не мог это контролировать.

А ведь начиналось все так спокойно, так благостно. Вадим немножко позлился на то, что суку Каменскую так быстро и легко отпустили, но вскоре утешился. В конце концов, именно в этом и состояло срочное задание: сделать так, чтобы ее задержали, доставили к следователю и помордовали как следует. Результат налицо, Вадим в очередной раз доказал свою эффективность, получил устную благодарность от шефа и толстый конверт с наличными. А то, о чем он мечтал втайне, в глубине души, это так, приятный бонус, которым можно было бы насладиться, если бы допрос у следователя закончился, например, задержанием и помещением Каменской в камеру, а еще лучше – последующим переводом в следственный изолятор, пусть и ненадолго, хотя бы на пару дней.

Бонуса не получилось. Но и без него все прошло просто отлично! Вадим много раз мысленно пересматривал придуманную схему и ловил себя на том, что особенно греет его душу один момент. Каменскую будут обвинять в сексуальных домогательствах по отношению к мужчине, по возрасту годящемуся ей в сыновья. Вот в чем главный цимес! Да, это не обвинение в преступлении, а всего лишь доказательство мотива для убийства, но ведь красота же! Все эти тетки, эти отвратительные бабы – ровесницы его матери и матерей его одноклассников, о господи, как же он их ненавидел! Он готов был уничтожить их всех скопом или каждую по отдельности. Их, которые сочувственно и снисходительно смотрели на него. Их, называвших его «жалким». Их, когда-то отрицавших его ценность как личности. И теперь, став взрослым, он будет унижать и терзать женщин того поколения при любой возможности.

Однако собственная идея, на которой построена вся схема с Каменской, выглядела в глазах Вадима все более и более симпатичной. А что, если и в самом деле…

Вообще-то он всегда предпочитал девушек младше себя. Дело не в свежести и упругой коже, дело в уме и жизненном опыте. Вадим признавал для себя только позицию «старшего», руководящего и контролирующего. Если и выбирать женщину постарше, то только такую, которой он сможет управлять.

Но с этими, которые из «поколения матерей», он сможет справиться без труда. Уж какие бы они ни были разумные и успешные, а против любовника на тридцать лет моложе у них оружия нет. Ибо инстинкт. Желание быть и в собственных глазах, и в глазах окружающих моложе, чем на самом деле. Быть привлекательной и желанной. Победившей возраст и перспективы старения.