Безупречная репутация. Том 2

Вадим смотрел, как Каменская расплачивалась на кассе за покупки, и быстро просчитывал варианты. Допустим, ей повезло, и природа наградила ее затянувшимся периодом фертильности. Вадим, конечно, не медик, но вроде слышал, что такое бывает. Почему не родила намного раньше? Не хотела и предохранялась? А теперь, выходит, захотела? Почему? Потому что ей скучно на пенсии, смысл жизни утрачен, а ребенок придаст этой пресной жизни новый смысл. Логично? Вполне!

Другой вариант: она всегда хотела ребенка, но проблемы были у ее мужа. Есть масса медицинских причин мужского бесплодия. Значит, этот ребенок не от мужа. Цепочка все та же: выход в отставку, скука, желание новых ощущений, новый мужчина. Завела любовника, по привычке не предохранялась, и вот тебе сюрпризик. С мужем, скорее всего, рассталась или вот-вот расстанется. Любовник тоже наверняка бросит, если уже не сделал этого. С работы попрут, как только уйдет в декрет. И с чем она останется? С пенсией и младенцем на руках? Немолодая, некрасивая, материально не обеспеченная мать-одиночка. Никому не нужная. Жалкая.

Жалкая.

Жалкая…

В груди словно звонко взорвался радужный пузырь. Как это, оказывается, приятно, когда можно самому и с полным основанием назвать кого-то жалким!

Вадим быстро подошел к только что освободившейся кассе, положил в круглый пластиковый лоток две сторублевые купюры, и едва кассир просканировала пакет – схватил печенье и бросил:

– Сдачи не надо.

Печенье стоило сто шестьдесят с чем-то, не обеднеет, тут каждая секунда дорога.

Каменская шла по-прежнему медленно, и догнать ее удалось всего в нескольких метрах от двери магазина.

– Все-таки я провожу вас, – сказал он. – Мало ли, вдруг поскользнетесь.

– Сегодня сухо, – равнодушно бросила она. – И заморозков пока не было.

– Ну, споткнетесь или еще что. Я же вижу, у вас спина болит, и все из-за меня. Если бы я не приставал со своими просьбами, вы бы… Кстати, меня Вадимом зовут. А вас?

Она остановилась, посмотрела насмешливо.

– Я счастлива.

Интонация показалась ему странной. Не то язвительной, не то укоризненной.

– Счастливы? Потому что ждете ребенка?

– Потому что вас зовут Вадимом. Идите домой, или куда вам там надо было. Не нужно меня провожать, я уже давно взрослая девочка, а по вашим меркам – практически бабушка.

Нет, это не кокетство. Она и вправду не хочет ни знакомства, ни провожаний. Жаль, план был неплох. Но, с другой стороны, что с ней делать, с беременной-то? Конечно, если бы она повелась, можно было бы такую замутку провернуть, так обломать и унизить эту Каменскую, что ей небо с овчинку покажется. Поквитаться с ней и за Вику, и за выволочку от шефа, и за намеки на то, что Горбызла умнее него, Вадима. Беременные – они чувствительные, плаксивые, втоптать в грязь и довести до психологического срыва – раз плюнуть. Только почему-то… Рука не поднимается, что ли… Жалко ее, несчастную, престарелую мать-одиночку. Может, у нее одна радость в жизни осталась – ребеночек, а вдруг она его потеряла бы на нервной почве, когда Вадим ее бросил бы? Конечно, он ненавидит всех теток – ровесниц его мамани, это само собой, и поубивал бы их с огромным удовольствием, но малыш-то при чем? Он не виноват. Пусть родится здоровым. И вообще, пусть родится. Такой грех брать на душу Вадим готов не был.

Каменская

– Леш, я, наверное, никогда окончательно не повзрослею, – весело сказала Настя за ужином. – Елки-палки, мне уже до фига лет, а я все еще хулиганю, как подросток. Самой стыдно.

История с поясной сумкой и выпирающим животом изрядно позабавила Чистякова.

– Могу себе представить, что этот парень о тебе подумал.

– Ну а что такого? Он мог решить, что мне лет сорок, но я очень плохо выгляжу для своих лет, вот прям на все шестьдесят.

– Симпатичный хоть?

– На мой вкус – даже очень.

– Так, может, ты зря его отшила? Был бы у тебя молодой поклонник, чем плохо-то?

– А зачем он мне? – удивилась Настя.

– Затем, что ты в молодости не наигралась в ухаживания. Как взялась в пятнадцать лет меня приручать и организовывать, так и мужиков вокруг себя не видела. Каждая девочка хочет побыть принцессой, только это должно происходить вовремя, понимаешь? С младенчества и до свадьбы. Свадьба – последний день, когда ты носишь длинное пышное платье, а вокруг тебя все подпрыгивают, машут руками и отдают лучшие кусочки. Потом – все, принцесса становится королевой со всеми вытекающими последствиями, включая обязательные мероприятия, ответственность и дресс-код. А ты королевскую корону в раннем детстве как напялила – так и не снимаешь. Ты вспомни, наша классная тебя постоянно нам в пример ставила, мол, Настя самая ответственная из нас, самая серьезная, самая взрослая. Ты ребенком-то побыла хотя бы месяц в своей жизни?

– Думаешь, из меня теперь то и дело лезет не наигравшийся ребенок, потому я и валяю дурака? – спросила она задумчиво.