Безупречная жена

– Антония, я не позволю вам вальсировать в бальных залах, если не заключу с вами некое соглашение. – При этих словах он развернулся на каблуках и встал прямо перед ней, удерживая на себе ее взгляд. – Я соглашусь – с большой неохотой, уж поверьте! – на то, чтобы не требовать от вас официальной помолвки, пока мы не вернемся в Рутвен-Мэнор. И мы сразу же покинем Лондон, как только вы наберетесь опыта.

Филипп почувствовал, как его охватывает разочарование от этой отсрочки, и поторопился взять ситуацию под контроль. Он положил ее руки, ладонь в ладонь, между своими руками и пытливо посмотрел Антонии в глаза:

– Антония, я хочу, чтобы вы стали моей женой. И если нам нельзя официально обручиться, то я прошу о тайной помолвке – своего рода обещании, которое мы сейчас дадим друг другу.

Филипп коротко посмотрел на бледный месяц, загадочно блестевший в чернильном небе, и снова перевел взгляд на золотисто-зеленые глаза Антонии.

– В присутствии одной лишь луны мы свяжем себя крепчайшими узами слова. Отныне и вовеки мы будем принадлежать только друг другу и дадим обещание пожениться сразу, как только позволят обстоятельства.

Он почувствовал, как ее пальчики затрепетали в его руках, ощутил на себе ее взволнованное дыхание. Одну долгую минуту он с надеждой всматривался в ее лицо. Затем очень медленно он разъединил ее руки и поднес к губам.

– Вы согласны, Антония? – Он запечатлел невесомый поцелуй на одной ее ладошке и поднял другую, ни на секунду не сводя с нее пытливого взора. – Стать моей навсегда?

Его голос был так глубок и низок, с бархатистой хрипотцой, что она едва расслышала его слова. Поняв их значение, она ощутила внутри себя толчок, живот скрутило спиралью. Его губы слегка коснулись ее пальцев, и она задрожала.

– Да. – Она всегда принадлежала только ему.

Он по-прежнему удерживал на себе ее взгляд; наконец он медленно потянул ее руки и отпустил – они покорно легли ему на плечи. Он обнял ее за талию и прижал к себе.

Антония заволновалась и ощутила смутную тревогу.

– Филипп? – едва смогла она прошептать.

Филипп расслышал ее и откликнулся:

– Все клятвы должны быть скреплены поцелуем, дорогая.

Ее сердце глухо билось в горле, дыхание перехватило. Корсаж платья легко коснулся его пальто. Она зачарованно смотрела, как опускается его голова; не в силах сопротивляться его близости, девушка прикрыла глаза.

Его губы нашли ее; теплые и требовательные, они, казалось, несли утешение и умиротворение. Антония сначала расслабилась, но, когда он заключил ее в свои крепкие объятия, напряженно застыла. Тем не менее он действовал очень нежно, его сильные руки ласково поглаживали ее спину.

Тогда она снова расслабилась, и поцелуй захватил ее, увлекая в иную, чувственную реальность, пронизанную магией и тайнами. Его губы стали чуть настойчивее; после секундного колебания она раскрыла свои. В то же мгновение ее пронзила нервная дрожь, вызванная воспоминаниями об их первом поцелуе в лесу. Но в этот раз все было по-другому: тепло, наслаждение, соблазнительные легкие ласки заставляли ее смутно желать, но чего? Этого она не знала. Сейчас над ней не одержали верх необузданные страсти и прятать вожделение не пришлось.

Она окончательно успокоилась и глубже погрузилась в пучину поцелуя, всецело отдаваясь нежному удовольствию.

Филипп прилагал все усилия, чтобы поцелуй оставался нежным и невесомым, не позволяя ему перерасти в яростную страсть, сметающую все на своем пути. Он остро чувствовал ответную реакцию неискушенной Антонии. Ее тело обмякло в его руках в ту же секунду, как она приняла его поцелуй. Как и во всем остальном, она действовала с восхитительной прямотой, открытостью и искренностью. Людям его рода и ранга такие ощущения были в новинку и пьянили лучше самого дорогого выдержанного вина.

Филипп заставил себя немного отстраниться, постепенно подводя поцелуй к завершению, несмотря на неистовый голод, пожирающий его изнутри. Он-то знал, что за демон искушает его; но сейчас именно Рутвен был его хозяином, и он не позволит ему превратить свою жизнь в ад.

Когда он наконец оторвался от ее губ, для него было огромным наслаждением наблюдать, как постепенно открываются ее затуманенные глаза.

– Ox! – Антония моргнула и попробовала успокоиться, мягко отстраняясь от Филиппа, но только ощутила его крепкие руки на своей талии.

– Пока рано. – Подстрекаемый своим демоном, Филипп снова наклонил голову и, прежде чем Антония успела перевести дух, сорвал еще один поцелуй, а после – еще один.

– Филипп! – простонала Антония; на этот раз ей удалось высвободиться из его объятий.

Филипп неохотно выпустил ее, но удержал за руку.

– Вы моя. – Его захлестнули собственнические чувства; с трудом он обуздал их, не заметив, что его голос стал заметно глубже, а в глазах зажегся темный огонек. Он поднес ее руку к губам и поцеловал кончики ее пальцев. Затем перевернул ее руку и поцеловал теплую дрожащую ладонь. – Не забывайте об этом.

По телу Антонии пробежала дрожь, когда он выпустил ее руку.

Удерживая ее одним лишь взглядом, он в последний раз наклонил голову, едва коснулся ее губ коротким поцелуем.