Безупречные

Ария решила оставить его одного и медленно покатила по извилистой мокрой дороге. Она любила дождь. Он напоминал ей о счастливых ненастных днях далекого детства. Девятилетней девчонкой, она украдкой пробиралась на пришвартованный соседский парусник, забиралась под брезент и, приютившись в уголке палубы, вслушивалась в звуки дождя и записывала в дневнике свои мысли.

Лучше всего ей думалось в дождь, а уж сейчас определенно было о чем подумать. Она бы справилась с угрозой «Э» рассказать Элле о Мередит, если бы все это осталось в прошлом. Родители могли сами обо всем договориться, Байрон поклялся бы, что такое не повторится, – ну и так далее. Но теперь, когда Мередит вернулась в его жизнь, все изменилось. Вчера отец так и не пришел домой ужинать – хм, проверял контрольные работы, – и Ария с мамой сидели на диване с мисками супа на коленях и тупо смотрели телевикторину «Рискуй!»[26]. Обе молчали. Хуже всего, что Ария и сама не знала, что будет делать, если родители разведутся.

Взбираясь на крутой холм, она поддала газу – на подъемах «Субару» всегда требовался дополнительный толчок. Но, вместо того чтобы рвануть вперед, автомобиль замигал лампочками на приборной панели и медленно покатился вниз.

– Черт, – прошептала Ария, включая аварийный тормоз. Она снова попыталась запустить двигатель, но машина заглохла.

Девушка оглядела пустынную двухполосную проселочную дорогу. В небе уже грохотал гром, дождь заметно усилился. Ария полезла в сумку за телефоном, сообразив, что нужно вызвать эвакуатор или родителей, но, обшарив все кармашки, поняла, что оставила мобильник дома. Стекла в машине запотели, не было видно ни зги.

– О боже, – пробормотала Ария, чувствуя приближение приступа клаустрофобии. Перед глазами появились темные пятна.

Арии было знакомо это тревожное ощущение, предвестник паники. Такое случалось прежде, и не раз. После катастрофы с Дженной, потом после исчезновения Эли и однажды, когда она спускалась по улице Логавегур в центре Рейкьявика и увидела на рекламном щите портрет девушки, копии Мередит.

«Успокойся, – мысленно произнесла она. – Это просто дождь». Она сделала пару глубоких, очищающих вдохов, заткнула уши и стала напевать по-французски «Братца Жака» – почему-то именно эта детская французская песенка приносила облегчение. После трех куплетов перед глазами прояснилось. Ураганный ветер поутих, но лило как из ведра. Ария понимала, что нужно вернуться на оставшуюся позади ферму и попросить разрешения позвонить. Она открыла дверцу автомобиля, растянула над головой форменный блейзер и побежала. Порыв ветра задрал ее мини-юбку, ноги утопали в глубоких грязных лужах. Ремешки сандалий оказались никудышной защитой.

– Проклятье, – выругалась она.

До фермы оставалась всего сотня шагов, когда мимо проехала темно-синяя «Ауди». Автомобиль окатил Арию грязью и остановился у заглохшего «Субару», потом медленно сдал назад, пока не поравнялся с Арией. Водительское стекло поползло вниз.

– Ты в порядке?

Ария прищурилась. Капли дождя стекали с кончика ее носа. Из окна выглядывал ее одноклассник Шон Эккард. Образцовый роузвудский парень: свежая рубашка поло, чистая кожа, американская улыбка, дорогой автомобиль. Только он играл в футбол, а не в лакросс. Короче, совсем не тот тип, который мог бы ей сейчас помочь.

– Я в порядке! – крикнула она.

– Да ты насквозь промокла. Подвезти?

Ария действительно промокла до нитки, да и лицо уже, наверное, сморщилось от воды. Автомобиль Шона выглядел сухим и уютным. Она скользнула на пассажирское сиденье и захлопнула дверь.

Шон предложил ей бросить мокрый блейзер назад, потом протянул руку и включил печку.

– Куда везти?

Ария убрала со лба слипшуюся челку.

– Если позволишь, я только позвоню с твоего телефона, и можешь ехать по своим делам.

– Ладно. – Шон порылся в рюкзаке в поисках мобильника.

Ария откинулась на спинку сиденья и огляделась. Шон не оклеил свой автомобиль стикерами с рок-группами, как это делали многие ребята, и в салоне не воняло мужским потом. Вместо этого пахло хлебом и только что вымытой собакой. В кармашке пассажирской двери торчали две книги: «Дзен и искусство ухода за мотоциклом»[27] и «Дао Винни-Пуха»[28].

– Увлекаешься философией? – Ария подвинулась, чтобы не намочить книжки.

Шон опустил голову.

– Ну да, – смущенно произнес он.

– Я тоже их читала, – сказала Ария. – А этим летом, пока была в Исландии, прониклась французской философией. – Она замолчала. Пожалуй, впервые она беседовала с Шоном по душам. До отъезда в Исландию роузвудские мальчишки вселяли в нее страх – отчасти поэтому она их терпеть не могла. – Я некоторое время жила в Исландии. Папа брал творческий отпуск.

– Я знаю, – усмехнулся Шон.

Ария уставилась на свои руки.

– О! – Повисло неловкое молчание. Слышно было, как барабанит дождь и ритмично трутся о лобовое стекло дворники.

– Значит, почитываешь Камю и все такое? – спросил Шон. Когда Ария кивнула, он ухмыльнулся: – Я летом прочитал «Постороннего».