Безупречный враг

Онэи закашлялась, выпила воды и медленно, через силу выталкивая каждое слово, продолжила рассказ. Лодка двигалась к рифу по тихой воде, ничто не обещало бури. Онэи первой заметила роскошный корабль газура и сразу почуяла неладное. Не бывает таких случайностей! Сирена попыталась сообщить об увиденном араави и позвать старших детей моря — сиринов, но так и не знает, слышали ли ее. Песнь неизвестного обладателя медового голоса, сжимающего в руках похищенный перламутровый жезл, была убийственной для газура, она догнала обе лодки почти одновременно. Но только сирена слышала песнь в грохоте рухнувшего на тихую воду шквала. Лодка храма была гораздо дальше от рифа, а песнь ею не интересовалась, нацелившись на багряный с золотом парус газура. Брошенный на скалы кораблик лопнул мелким крошевом, как орех под молотком, Онэи видела все в деталях, словно мгновения стали длинными, а зрение приблизило катастрофу. Слышала, как рулевой попытался в последние мгновения сбросить парус, как приказал повернуть, и в следующий миг уже никого не было. Поднятая вихрем волна стерла семь десятков жизней так же легко, как тряпка стирает пыль с полированного мрамора. Онэи выпрямилась и показала, как улетел парус, взмыл над бурей и преодолел риф, а потом ветер вцепился в него зубами и рвал, пока не раздергал по ниточке.

Девушка смотрела остановившимся взглядом вдаль, снова провожая парус. Араави плотнее прижал ее, погладил по голове и напоил.

— Не было шторма, — тихо закончила рассказ Онэи. — Но был еще один шквал, потому что я пробовала смягчить удар по большой лодке и нас заметили. Во второй раз тот сирена прицелился и ударил по нашей лодке. Он был где-то недалеко. Уло понял, просил гребцов бросить весла и вплавь двигаться куда угодно в сторону от лодки, лишь бы подальше, а они отказались, хотели спасти людей с разбитого корабля. Тогда Уло снял с лодки один тооло, забрал меня и уплыл. Он сказал, что надо спасать сирену, это первейшая забота стража и так его учил Тоими. И добавил, что после удара перламутрового жезла не бывает выживших.

— Я тебе верю, — вздохнул газур, присаживаясь на синюю парчу рядом с сиреной. — Но очень хотел бы услышать и слова Уло. Он страж и должен помнить больше о моем отце. Я столько сил истратил, пытаясь понять, почему вообще его лодка оказалась возле рифа. Мне интересны курс, команды, ход.

— Уло теперь на острове Доито, — задумчиво кивнул араави. — По возвращении пришлю к вам. Полагаю, мы можем считать, что вечер был полезен нам обоим.

— Да, — без радости согласился Яоол. — С благодарностью буду носить камень с песней Онэи и слышать то, что должно, а не то, что пытаются внушить. И я наконец подарю тебе, самая добрая из сирен, остров, дворец и все иное, что пожелаешь. — Он поймал в ладони руку Онэи. — Только вот долго ли мои приказы будут тут что-то значить?.. Наши лодки не ведают того, что араави называет броней, усиливающей корпус… Ладно, что уж теперь. Оставайся во дворце. Раз владыка считает это важным, я буду слушать про законы Дэлькоста. Ты расскажешь своим дивным голосом, его звучание мне всегда приятно.

— Ловкий способ лишить храм лучшего голоса, — сварливо пробормотал араави. — Скоро полночь, наши с вами соглядатаи и стражи, о жемчужный повелитель, уже, наверное, перезнакомились и вместе гадают, что тут творится и кто еще жив. Я оставлю Онэи, аоори с десятком стражей для ее охраны, а завтра пришлю двух сирен, опытных в деле боевого пения. Старичков, чтобы вы и их не взялись задаривать.

Газур охотно согласился, со вздохом забрался на свое ложе, принял подобающий случаю скучающе-безразличный вид. Правда, руку сирены так и не отпустил. Потянулся к витому шнуру, но не коснулся его, подчиняясь жесту араави.

— Еще один вопрос, — попросил Эраи. — Мне нет покоя много лет. Пока правил ваш отец, храм получал помощь от неизвестного нам лица, знакомого с тайнами дворца. Записка, выманившая меня восемь лет назад из стен обители Сиирэл, подставившая под удар сирен-заговорщиков, была получена таким же способом. Это случайность или…

— Вы вынуждаете меня говорить то, что я предпочел забыть с его смертью, — сухо отметил Яоол. — Да, мы с отцом были скорее врагами, чем родственниками. Он казнил мою мать, и этим все сказано. Он позволил своему мяснику Тоиру уродовать и убивать моих родных по линии матери, оставив меня совершенно одиноким. Что ж, теперь могу признать и последнее: я искал случай его уничтожить.

— Вы сами не верите в сказанное, — тихо молвила Онэи. — Вы бы не сделали этого. Я сирена, я слышу в вашем голосе отрицание.

— С тех пор прошло много лет, — задумчиво вымолвил газур, благодарно улыбнувшись Онэи. — Я успел оценить сполна ужас утраты семьи. Даже примирился с тем, что любил отца вопреки его чудовищному норову. Я отсылал вам предупреждения, их доставлял Соал. Позже он служил мне вовсе не тем, что приносил одежду, он набрал для дворца отличнейших пловцов… Но отказался доставить обманное послание, мы повздорили, я был близок к тому, чтобы казнить строптивого деда. Не смог… Послание доставил кто-то из тайной службы.